Небеса Перна
Шрифт:
— И еще — альфа Креста и бета Креста, — быстро прибавила она, принимая вызов. — А вон та называется гамма Креста. Эррагон говорил, что в том созвездии, которое Древние называли Южным Крестом, есть еще и четвертая звезда, но невооруженным глазом ее увидеть нельзя.
— Я на это отвечу Шаулой и Антаресом. — Он легко коснулся ее плеча, чтобы она повернулась в нужную сторону.
— Я рада, что ты сохранил древнее имя Хонсю, — мягко проговорила она; ее голос сел от страшной усталости. — Я полагаю, что использовать имена, которыми Предки называли свои земли и свои звезды, — благородно и достойно уважения.
— Почему нет? Предки принесли эти названия с собой. Звезды не слишком заметно изменили свое положение — а в нашем небе много ярких звезд, которые едва видны с Земли.
— Нам следует думать не о звездах, — сказала Тай; эти слова прозвучали внезапно тускло, она как-то сникла, ее плечи ссутулились.
— Верно, — устало согласился он, — но приятно видеть, что что-то остается неизменным. Знаешь, у меня есть бинокль, и завтра ночью ты можешь им воспользоваться.
— Правда есть? — В ее глазах вспыхнули искры оживления; потом она вздохнула. — Да, завтра — если ты мне его доверишь. Бинокли… трудно найти.
Ф’лессан заставил себя усмехнуться:
— Я давно знаю Пьемура и Джейнсис, понимаешь ли, так что в списке оказался одним из первых. Кроме того, им очень хочется, чтобы инструменты, оставшиеся от Предков в Хонсю, работали. Немного вымогательства — и готово дело!
— Вымогательства?.. — Это ее удивило.
— О, это просто шутка. Все по-дружески, — успокоил он ее. — Значит, завтра ночью? Сегодня нам обоим нужно выспаться.
Они тихо покинули верхнюю террасу и, зайдя в коридор, разошлись по разным комнатам. Сегодня ночью на страже останутся файры. Ф’лессан делил комнату с последними из тех, кто прибыл в Хонсю: Т’лионом, всадником бронзового Гадарет’а, и его братом К’дином, всадником коричневого Булит’а. По счастью, ни один из них не храпел.
Часть 3. Последствия
Ф’лессан проснулся на рассвете по бенденскому времени. В Хонсю в это время еще стояла ночь.
«Рамот’а говорит, мы должны вернуться в Бенден, — сказал ему Голант’. — Коричневые всадники навестят твоих морских холдеров. Это люди Монако, а не Бендена».
Ф’лессан тихо собрал свою одежду, надеясь, что у него хватит времени на то, чтобы вымыться и переодеться, и вышел из комнаты, ухитрившись не разбудить своих соседей. Он быстро ополоснулся в душе: несомненно, многие захотят сделать то же самое. Он порадовался, что успел отладить работу цистерн. Спускаясь по лестнице и проходя мимо спящих, он внезапно ощутил пряный, неотразимо аппетитный запах свежего кла и понял, что кто-то поднялся раньше него. Чуть позже он услышал и голоса: друг с другом ругались двое, тихо, но ожесточенно. Что ж, это их проблемы, в конце концов. А ему нужен кла.
Он открыл дверь в кухню — и едва не закрыл ее снова, увидав, что двумя спорщиками оказались Миррим и Тай. Вернее сказать, Миррим в чем-то обвиняла Тай, которая повторяла: «Нет, я этого не делала», и: «Нет, дети шли в первую очередь», и: «Я не знаю, как это получилось».
«Зарант’а говорит, — сообщил ему Голант’, — что Миррим думает, будто Тай оставила детей Вейра, чтобы забрать свои шкуры».
«Шкуры?»
«Ее меха — шкуры тех кошек, на которых она охотилась в Кардиффе».
«Она спасала детей. Я посылал тебя вместе с ней».
«Зарант’а говорит, что это она забрала шкуры».
«Как она могла это сделать? — Ф’лессан переводил взгляд с гневного лица Миррим на бледное лицо Тай. — Ты был с ней. Она улетела и прилетела с тобой».
— Голант’ говорит, что Зарант’а была с ним все время! Перевозила детей! — громко сказал Ф’лессан.
И направился к большому сосуду с кла. Он намерен был выпить кружку вне зависимости от того, спорят тут или нет и о чем спорят.
Миррим резко развернулась к нему:
— Когда она прибыла в Вейр, у нее не было шкур. Когда улетала, они у нее были.
— Я их не забирала.
«Она говорит правду», — заявил Голант’.
— Голант’ говорит, что Тай сказала правду, Миррим, так что оставь ее в покое.
— Тогда как они у нее оказались? — требовательно спросила Миррим.
— Я их не забирала! — Тай была в ярости и отчаянии. — Если бы у меня было время, чтобы добраться до своего Вейра, я бы спасла свои книги и записи. А не эти проклятые шкуры!
— Такие шкуры позволят тебе купить новые книги, — возразила Миррим.
— Но не записи, Миррим. Голант’ говорит, что она сказала правду. А теперь оставь ее в покое! — прорычал Ф’лессан.
Он крайне редко говорил подобным тоном. Миррим задохнулась от изумления и возмущения, проглотив слова, которые готовы были сорваться у нее с языка. Ф’лессан воспользовался минутным затишьем, чтобы выпить несколько глотков горячего кла.
— Спасибо тому, кто приготовил кла. — Он взглянул на бледную, напряженную Тай и улыбнулся, показывая, что он ни капли не сомневается в том, что кла сделала именно она.
— Я не могла уснуть, — пробормотала девушка.
— Так, если она не может спать… — начала было Миррим.
— Я сказал тебе, чтобы ты прекратила, Миррим! — Ф’лессан с угрозой надвинулся на подругу предводителя Вейра, и та неожиданно сникла.
На блюде, стоявшем рядом с Тай, Ф’лессан заметил
мясные колобки и, обойдя девушку, сгреб сразу несколько штук.
— Спасибо, Тай. И кстати, Миррим, я не видел этих шкур на седле Зарант’ы, пока мы не оказались на Посадочной площадке.
Он поспешно открыл дверь, намереваясь уйти; Миррим за его спиной сплюнула. На пороге Ф’лессан столкнулся с Т’гелланом, который выглядел осунувшимся и измотанным, несмотря на то, что ночью у него была возможность поспать.
— Не важно, что говорит Миррим, Гелл. Голант’ сказал, что Тай не лжет. Хорошего полета тебе сегодня.
Ф’лессан сбежал по лестнице и выскочил на главную террасу: только после этого он решил наконец надеть сапоги и куртку. Голант’ успеет прилететь сюда, где бы он ни провел ночь.
Голубые и зеленые драконьи глаза следили за ним, когда он садился в седло, но закрылись раньше, чем Голант’ оторвался от земли. Далеко на востоке небо светлело: занимался новый день.
«Что он нам сулит?» — подумал Ф’лессан.