Небесная оболочка
Шрифт:
Вы кто? Что делаете здесь? Хотя мы вам и рады,
Но не ко времени ещё здесь ваше появленье.
Вам лучше бы обратно в вашу сферу возвратиться,
Лишь так с водою землю вы свою себе вернёте,
Иначе же ваш мир на миллион лет отдалится,
Вы опоздаете в свой срок, отмеренный, умрёте».
Ещё не кончил говорить он, как путь озарился
Весь золотым сияньем, тот, в короне, торопливо
Меня тут в спину подтолкнув, сказал нетерпеливо:
– «Скорей, скорей идите, перед вами путь открылся,
Спешите, для вас солнце повернулось благодатно,
Хочу предупредить: кровь жизни тело покидает,
И если не уйдёте, всё вокруг здесь запылает,
Золой летучей станете, войдя в смерть безвозвратно».
И после речи, устрашающей, всё изменилось,
Как будто сразу я покинул неба оболочку.
И небо моё собственное над землёй открылось,
Вернулся я с небес на землю, получив отсрочку,
Весь почерневший, силы все отдав при возвращенье,
Лишь через месяц облик человеческий вернулся,
Пришёл в себя я, как паломник после ограбленья,
Как после длительной болезни или сна очнулся.
Потом в трактате «Хуайнаньцзы» нашёл я подтвержденье:
«В движенье кто живёт, тепло в себе сам сохраняет,
И солнце крови, циркулирующей, помогает.
Тепло всегда снижается в отсутствии движенья».
Пояснение
1. Трактат «Хуайнаньцзы» – Хуайнань – район к югу от Хуанхэ. Мистический даосский трактат по проникновению в сферы инобытия путём медитации.
2. Пещера красных цветов
(О чём не говорил Конфуций)
Глава уезда Лишуй Цао Цзян был из Сичуаня,
Раз летом он, вздремнув, увидел клерков двух на вилле,
Они коня вели, и в чёрном были одеянье,
Его за ними следовать с почтеньем пригласили.
Пешком за ними шёл он двадцать ли без остановки,
Чиновник ехал мимо них в военном одеянье
На лошади красивой пегой с боевой сноровкой
И, угрожая алебардой, разразился бранью:
– «От имени я бога Неба требую, чтоб срочно
В пещере заключённых всех, кто есть, пересчитали,
Проверили и доложили о числе их точно,
И тех, кого освобождают, имена назвали».
Смущён был Цао и приказом этим озадачен,
Они ещё прошли два ли пешком по тропам горным,
До места, где в пещеру вход письмом был обозначен:
«Цветов Пещера Красных», что на выступе простором.
Пещера заперта была двумя дверьми большими,
А рядом на коленях семь чиновников стояли,
В руках рулоны списков с документами держали,
По виду видно было, будто спор шёл между ними.
На Цао алебардой указав, сказал военный:
– «Согласно списку этому, всех их освободите,
Ошибки если вы найдёте в списках, укажите,
Считать будем, что это аудит, обыкновенный».
Сказав эти слова, военный сразу удалился,
Чиновники, услышав это, Цао сразу поклонились,
Он влез на место видное, на всеми воцарился,
Чиновники дверь стали открывать, засуетились.
Подул оттуда ветер, холодом всех охватило,
У тех, кто открывал дверь, волосы вдруг дыбом встали,
И тысяч несколько к ним духов женских выходило,
У всех растрёпанные космы с их голов свисали.
По одиночке шли, и вопли страха разносились,
Страданья и отчаянья. Все плакали надрывно,
Чиновники их имена сверяли непрерывно,
А духи, прыгая с горы, куда-то уносились.
Как будто бы они освобождаться не желали,
Назад хотели, но им некуда было деваться,
Последние три духа женщин на землю упали
Пред Цао, позволения его прося остаться.
Но отказал он им, сказав, что им помочь не в силах:
– «Я это делаю согласно свыше приказанью».
Тогда со злостью тройка женская проговорила:
– «Мы отомстим тебе лет через двадцать в назиданье».
Как выпущены были все, военный появился,
Сказав чиновникам своим, чтоб Цао отпустили,
Так как устал он, и домой чтоб спешно проводили,
Затем, коня ударив своей плетью, удалился.
Чиновники его на лошадь спешно посадили,
Погнали во всю прыть, чтоб быстро он домой вернулся,
В пути же, реку преодолевая, уронили,
Он стал тонуть, барахтаясь в воде, и вдруг очнулся,
Увидел, что семья вокруг него в слезах собралась,
Так как лежал он умершим день целый без движенья,
Скрыв в тайне всё, какое пережил он приключенье,
В то время как его душа от тела отделялась.
А двадцать лет спустя произошло с ним наважденье:
У сына старшего жена при родах вдруг скончалась,
Прошёл год, сын второй ждал от жены дитя рожденье,
Но заболела та, несчастье будто повторялось.
Она вдруг стала бредить и сознанье потеряла,
Звала к себе свою невестку, так ей говорила:
– «Цветов красных пещеры дело, тогда, помнишь, было,
Так вот, ждала развяски я аж с самого начала.
С тех пор в моём жилище новом я обосновалась,
Соседкой госпожи Ли буду, вот сейчас узнала».
Но замолчав, на деверя она вдруг показала,
Сказав: «Он моё место мог занять, я догадалась,