Небесное святилище. Зал славы зарубежной фантастики

Андерсон Честер Муур

— Идите за мной, — приказал он и засеменил впереди. — Мы не можем заставлять генерала ждать, — прокричал он через плечо. Джон и Хард послушно шли за ним.

Офицер вошел в одно из зданий неподалеку и стал по стойке «смирно» перед столом. Отдав честь, он доложил:

— Доставил двух новичков для доклада генералу. Он ожидает их.

Человек за столом небрежно козырнул в ответ:

— Заходите, — и показал на дверь позади себя. Все трое вошли в кабинет.

Он называл себя просто — генерал Гарт, не упоминая при этом, как

это было принято на планете, ни кланового, ни родового имен. Это являлось частью его несогласия с царившими порядками. И вообще не было никакой уверенности, что Гарт — его подлинное имя. В Народной Армии считали, что он использовал имя основателя лиффанского революционного движения — Гарта Гар-Муйена Гарта, символизируя таким образом, что восстает не против традиционного общественного порядка, а против ненужных наслоений на нем. Естественно, никто не отваживался задавать ему вопросы по этому поводу.

— Капитан доложил, что вы владеете новым видом борьбы, — обратился он к Джону.

— Так точно, сэр, — ответил Джон. — Я называю этот вид борьбы «дзю-до».

— Гм… Дзю-до… — в раздумьи повторил незнакомое ему слово генерал.

Пока генерал Гарт размышлял, Джон изучал его. Старый солдат был высок, худ и производил впечатление сильного человека. Его седые волосы свидетельствовали, скорее, о мудрости, чем о возрасте, а глаза, которые выглядели такими же выцветшими, как и волосы, указывали на наличие твердости, которую должен проявлять удачливый повстанец.

— Вы — Джон Гар-Террэн, — Это звучало не как вопрос, а, скорее, как утверждение.

— Так точно, сэр, — ответил Джон.

— Гмм… Имеете отношение к клану Гар-Террэн, который изобрел телеграф?

Джон признал, что является одним из представителей этого клана, и разъяснил свое положение в нем.

— Ясно. А как насчет второго парня, этого Харда Гар-Олнина Саарлипа?

— Это мой помощник, — пояснил Джон. — Практически его можно считать моей правой рукой.

— Ага. Вашей правой рукой… Ну ладно… Следует признать, что вы заслуживаете более подробных разъяснений, чем те, которые получили до этого. Если только приживетесь здесь, можете стать очень полезны нам. Но это только в том случае, если будете четко осознавать, что происходит.

Джон заверил, хотя, возможно, и несколько более горячо, чем этого требовали обстоятельства, что его главной целью в жизни отныне является служение делу Народной Армии. По этому поводу генерал лаконично выразил ему благодарность и приступил к объяснениям.

— Для всего остального мира, — начал он, — мы — всего лишь бандиты. И мы хотим, чтобы именно так думали о нас, и именно поэтому не можем позволить вам возвратиться в Лиффдарг. На самом же деле мы — армия-санитар, которая готова очистить Лифф от коррупции, отравляющей наш народ.

Он говорил почти целых пятнадцать минут, объясняя свое стремление возвратить Лифф к здоровой простоте, с которой начиналось его существование:

— Лифф теряет свою былую силу в оргиях и упадке, — доказывал он. — Чем больше комфорта завоевывает знать и клерикальная верхушка, тем очевиднее становится необходимость возврата к идеалам, которые исповедовали наши предки, и которые подразумевают благополучие всего народа. Вместо того, чтобы быть защитниками народа, как этого требует от них Закон Матери, знать превратилась в рабовладельцев. И в этом греховном высасывании из народа последних соков они ослабляют самих себя и всю нацию.

Джон вслушивался в эту речь с неподдельным интересом. Он понял, что этот человек может совершить в два или максимум в три года то, что Подразделение Особых Операций надеялось сделать за десять. Генерал Гарт был первым поистине народным лидером, которого Джон встретил на Лиффе, и поддержка его дела означала успех того, на что рассчитывала возглавляемая Джоном команда.

— Разумеется, вы правы, — прокомментировал Джон сказанное генералом, когда тот закончил свою речь. — Я никогда не задумывался над этим раньше, но совершенно очевидно, что вы правы. Пусть Мать будет свидетельницей, но в Лиффдарге действительно не осталось никакой реальной силы.

— Это не совсем так, — горячо возразил генерал. — В Лиффдарге столько же силы, сколько было и всегда, и она заключена в народе. Мы не стремимся к насилию; мы хотим лишь разбудить те силы, которые там скрыты. Это — наиболее существенный момент в нашей деятельности, и именно поэтому мы торчим здесь в этой дикой глуши.

— Ага, — вздохнул Джон. — Кажется: я начинаю понимать. Послушайте, генерал. Помимо особого вида борьбы, которая произвела такое впечатление на вашего капитана, у меня есть некоторые мысли насчет совершенствования оружия, и я полагаю, что они могли бы заинтересовать вас. Вы видели эти новые пистолеты, не так ли?

— Да, и у нас даже есть несколько таких.

— Прекрасно. Я как раз работал над улучшением их конструкции. Вы хотели бы иметь оружие, которое может выпалить сразу сто пуль, причем с такой скоростью, какую вы только пожелаете, и без необходимости перезарядки?

— Вы сможете сделать нечто подобное?

— Сам я — нет, но я могу подсказать вашим оружейникам, как это сделать. Идея заключается в том, чтобы подавать патроны из магазина. Можно использовать вращающиеся магазины, чтобы огонь не выжигал пули. Я бы назвал это пулеметом.

Глаза генерала загорелись, как у маленького мальчика при виде рождественских подарков.

— Капитан, — он обратился к сопровождавшему Джона офицеру, — как насчет того, чтобы предоставить лейтенанту Харлену и его помощнику подходящую квартиру? И обеспечьте их ужином. После такого длительного путешествия они, должно быть, проголодались, А сейчас, Джон, расскажите мне более подробно о вашем пулемете.

За разговорами о пулемете и вопросах стратегии они провели более четырех часов.