Небесные Дьяволы
Шрифт:
Штейгер Олег Бенсон знал об этой шахте всего ничего — да и не видел причин знать больше того, что шахта заброшена и достаточно глубока, чтобы спрятаться. Посасывая незажженную трубку, он сидел особняком от всех (как и полагалось штейгеру Кел-Морийского синдиката), и думал о том, сколько еще его группе ждать в подполье. День? Два? Пожалуй, не больше двух, ибо запасы еды подходили к концу.
Но если все пойдет по плану мастера, то он и его забойщики сыграют ключевую роль в самом дерзком рейде войны. Все потому, что шахта братьев Раффин находится всего в паре-другой километров к востоку от форта Хау, который, оставшись без гарнизона, созрел для ощипывания. Во всех смыслах этого слова.
Как только его шахтеры ворвутся на территорию форта и обеспечат охраняемую зону высадки для воздушного десанта, возможностей разграбить базу Конфедерации будет хоть отбавляй. А его кандидатуру командира десятник Скегс не просто одобрил, а даже настоял на ней!
Скегс оказался достаточно дальновиден, чтобы не упустить шанса на победу. Он приказал отряду забойщиков остаться в засаде, невзирая на то, что десантники из Хау отбросили главные силы синдиката далеко на восток. Он сделал шаг, способный превратить поражение в победу и компенсировать все потери!
Диверсионная группа затянула песню, и Бенсон улыбнулся.
В четырнадцать ноль-ноль Тайкус неохотно сходил на склад, забрал полагающиеся вещи и только собрался пойти перекусить, как к казарме подъехала самоходная тележка. Из машинки выскочила смазливая рыжеволосая капральша.
— Рядовой Финдли здесь? — поинтересовалась она любезным тоном.
Тайкус окинул взглядом ее стройную фигуру.
— А кто спрашивает?
— Значит, это вы. — Она посмотрела на него снизу вверх и бесхитростно отметила: — Вживую вы намного больше чем на фотографии.
Тайкус искренне улыбнулся, хотя улыбался он скорее тем грязным мыслям, которые целыми стаями носились в его голове.
— Да, Финдли это я, — подтвердил он. — Я что-то сделал не так?
— Понятия не имею, — пожала плечами девушка и кивнула в сторону тележки: — Запрыгивайте! Подполковник Вандершпуль хочет с вами поговорить.
Подходя к самоходке со стороны пассажира, Тайкус тихо выругался. Неужели его уже записали в залетчики? Похоже на то. Это удивило и обеспокоило его. Подполковник Вандершпуль командовал не только 3-м батальоном, но и был комендантом форта. Так что если столь большая шишка хочет поговорить с распоследним рядовым, значит дело в каком-то проступке. Но о каком проступке речь? Он еще не настолько обжился на базе, чтобы успеть что-то украсть.
Однако кроме как сесть в тележку и поехать в командный центр, выбора у Тайкуса не было. Только тогда он с мучительным запозданием осознал, что униформа на нем измята, а ботинки отчаянно нуждаются в чистке.
Но привести внешний вид в порядок времени не было. Тайкус как есть последовал за миниатюрной сексуальной капральшей в здание командного центра. Поднявшись на лифте на уровень наблюдательной надстройки, они вошли в хорошо обставленную приемную перед кабинетом коменданта форта. Через приоткрытую дверь Тайкус мельком заметил Вандершпуля — тот сидел на краешке стола и разговаривал с офицером.
Тайкус сделал вывод, что подполковник был красив в молодости, но злоупотребление изысканными блюдами и возраст изрядно подпортили облик. Хорошенькая капральша обмолвилась, что Вандершпуль только что вернулся с передовой, но его внешний вид говорил об обратном. Тайкус не заметил на накрахмаленной форме и безупречно чистых ботинках никаких признаков подобной поездки. Типичный белоручка, готовый часами трепаться со штабными офицерами, вместо того чтобы проводить эти часы на линии фронта.
Посетитель рассмеялся в ответ на слова Вандершпуля, поднялся с кресла и вышел из кабинета. Капральша заглянула в комнату, что-то спросила — Тайкус не расслышал что — и жестом пригласила войти.
Тайкус прошел вглубь кабинета на три шага, вытянулся по стойке «смирно» и доложил:
— Рядовой Тайкус Финдли, по вашему приказанию прибыл, сэр!
Теперь Тайкус мог разглядеть лицо Вандершпуля вблизи. Жесткий взгляд, тонкие губы, паутина лопнувших капилляров на всю переносицу.
— Вольно, — одобрительно произнес подполковник.
— Сожалею, что наша встреча проходит несколько спонтанно, но я разрываюсь между фортом и ущельем Хобера, где мы готовим удар по келам, чтобы окончательно выбить их со спорной территории. Прошу, присаживайтесь.
Пока что тон разговора начинался в благоприятном ключе. Тайкус почувствовал некоторое облегчение, но по-прежнему оставался настороже. Ведь комендант форта вызвал его по каким-то причинам, и не факт, что эти причины ему понравятся.
Вандершпуль тем временем обошел большой письменный стол и сел. Соответствующее статусу дорогое кожаное кресло тяжко вздохнуло, приняв его вес.
— В вашем деле есть интересная запись. — Вандершпуль вытащил из ящика стола старомодный нож для вскрытия писем и начал крутить его в руках. — Вы дослужились до штаб-сержанта, ударили офицера и были направлены отбывать наказание в исправительно-дисциплинарную часть на Рэйдине-III.
В этот момент подполковник взял паузу, но Тайкус соображал лучше, нежели говорил. Некоторые офицеры любили потрепаться, и Вандершпуль явно входил в их число. Но с какой целью он затеял это пространное вступление?
— Справедливости ради следует заметить, что вы, по сути, на условно-досрочном освобождении, — строго продолжил Вандершпуль. — Одно мое слово, и ты снова окажешься в тюряге.
Его голос сделался тверже.
— И если ты думаешь, что на каторге был ад, то ты не представляешь, на что мы способны. Так что если вздумаешь со мной шутки шутить, сынок, то может случиться так, что закончишь свой век узником собственного тела. Сечешь?
Тайкус понятия не имел, на что намекает Вандершпуль, но не горел желанием выяснять подробности. И хотя формально он не был на условно-досрочном — похоже, этот вопрос не подлежал обсуждению. К тому же, он мечтал поскорей убраться из кабинета начальника. Так что Тайкус сказал именно то, что любят слышать все офицеры:
— Так точно, сэр.
— Но, — добавил Вандершпуль, просияв, — я верю во второй шанс! Вот поэтому я и намерен дать вам это.
По столу скользнула брошенная нашивка. Тайкус не смог скрыть изумления, когда увидел на ней три перевернутых шеврона.