Небесные мстители

Каржавин Владимир Васильевич

– Что они, самолета не видели?

– Не философствуй!

– Но я не хотел никого пугать. Так уж получилось.

– Получилось!.. Знаем мы вас. Все вы хотите Чкалову подражать! А с Махневым?.. За что ты ему врезал по физиономии?

– Он пьяный был, приставал к девушке-курсанту. При этом обозвал ее…

– Я знаю, как он ее обозвал. Однако рукоприкладство по отношению к своему товарищу, летчику-инструктору совершенно недопустимо. Тем более что он старше тебя. Это тебе не царские времена! Ты хоть извинился?

– И не подумаю.

Трясогузкин ругнулся, тут же обмяк и заявил:

– Ладно, забирай своих чехословаков, да только не натвори снова чего-нибудь.

Но натворить пришлось.

Все три чехословацких летчика были как на подбор, выше среднего роста, светловолосые, улыбчивые.

Самый старший из них по званию первым шагнул навстречу и подал руку.

– Лейтенант Петр Шнайдер!

– Званцев Игорь, летчик-инструктор, авиационный инженер.

Услышав фамилию, Петр Шнайдер поневоле вздрогнул. В глазах у него появилось не то удивление, не то страх. Но это секундное замешательство осталось для Игоря незамеченным.

Затем Шнайдер представил двух своих товарищей – Томаша Чаславского и Ярослава Гонзу. По-русски они говорили слабо, зато Петр изъяснялся на редкость хорошо, почти без акцента.

Первомайская демонстрация в Москве не особо впечатлила гостей. Их интересовали самолеты, аэроклуб. Званцев поводил их по территории, показал учебные классы тактики, навигации, двигателей, класс электрооборудования. В огромной аудитории находился «У-2» с полностью оборудованными кабинами летчика и штурмана, служивший тренажером для начинающих курсантов.

Потом они подошли к стенгазете «Самолет». Чехословацкие летчики всматривались в фотографии курсантов в летной форме, переглядывались, улыбались. Текст стенгазеты, написанный от руки, Петр разбирал с трудом. Пришлось Званцеву пересказывать ее содержание.

Потом все прошли на летное поле, осмотрели вышку для прыжков с парашютом и наконец-то направились к самолетам. Новейших «СБ-2» в аэроклубе не могло быть, зато учебные «У-2» имелись в немалом количестве. Некоторые из них стояли прямо на летном поле. Ангаров для всех не хватало.

– «У-2» представляет собой одномоторный двухместный биплан, то есть самолет с двумя парами крыльев в параллельных плоскостях, с фюзеляжем из дерева. В хвостовой части он обшит полотном, – не торопясь, с расстановкой пояснял Званцев гостям, а Петр Шнайдер переводил его слова. – Стабилизатор и хвостовое оперение съемные, шасси трехстоечное, неубирающееся, с амортизатором из резины. Мотор воздушного охлаждения, сто двадцать пять лошадиных сил, винт двухлопастной. – Званцев замолчал и окинул взглядом своих слушателей, мол, понятно вам или нет?

Но было видно, что чехословацкие гости все понимают благодаря Петру Шнайдеру, который оказался очень даже неплохим переводчиком.

И Званцев продолжил:

– Самолет создан для первоначального обучения летчиков, но может быть использован как транспортный или санитарный. Он прост в управлении, надежен и, что особенно важно, легко выводится из штопора.

При слове «штопор» гости переглянулись. Званцеву было ясно, что они, пилоты, конечно же, знают, что это такое, но с переводом оказалось сложно. Пришлось Игорю пояснять жестом.

Молодые чехословацкие летчики слушали его внимательно, задавали вопросы. Особенно усердствовал Томаш Чаславский. Его интересовало буквально все – от устройства самолета и организации аэроклуба, до того, какое пиво предпочитают летчики. Поскольку, кроме «Жигулевского», другого пива Званцев не знал, ответ его был очевиден.

Петр Шнайдер тоже иногда о чем-то спрашивал, но выглядел каким-то сосредоточенным. Похоже было на то, что он обдумывал что-то свое, совершенно личное.

Ответы на вопросы в учебном классе – хорошо, но Игорь чувствовал, что этого мало. Чехословацким летчикам хотелось увидеть самолет в небе. Пришлось Званцеву, летчику-инструктору, переодеть гостей в экипировку курсантов.

Когда они снова вышли на летное поле, ближе всех к ним стоял тот самый «У-2», на котором еще вчера вечером летали летчики-курсанты. Поэтому Званцев выбрал именно этот самолет.

– Далеко собрался? – послышалось у него за спиной.

Игорь обернулся. Перед ним стоял дежурный по аэроклубу Михеев. Михеичу, как любовно называли его здесь, было под пятьдесят. Авиационным техником он служил еще в империалистическую, не раз летал, самолеты знал очень хорошо. Правда, пилотирование ему нынче уже не разрешали, возраст сказывался, да и нога побаливала. Человек он был одинокий, а потому часто подменял многих на дежурстве в праздничные дни.

– Нашу технику желаю показать гостям, – ответил Званцев.

– А почему они в шлемах и комбинезонах? Учить будешь?

– Их учить не надо, они опытные летчики.

– Это те самые, которые из Чехословакии прибыли к нам за самолетами?

– Ну да, они и есть.

Тут Михеич вдруг ударился в воспоминания:

– Всадили в меня две пули эти твои чехи и словаки в восемнадцатом под Самарой. До сих пор правая нога ноет.

– Две пули, говоришь? Очевидно, одну всадил чех, а другую – словак?

Кустистые брови Михеича сдвинулись.

– Смеешься, паршивец! Я ведь за тебя в Гражданскую воевал, за то, чтобы не было буржуев на нашей земле.

Званцев совсем развеселился.

– Ох, спасибо тебе, дорогой Михеич, за доброе дело. Только вот Гражданская война давно закончилась.

– Но товарищ Сталин учит нас бдительности!

«Послал же сюда черт такого дурака», – мелькнуло у Званцева в голове, но обострять отношения с дежурным он не стал.

– Ты ведь сам сказал, что чехословацкие летчики прибыли покупать наши самолеты, – поучительным тоном произнес Игорь. – Они их ценят.