Небесные жены луговых мари
Шрифт:
есть трава ревялка — по зорям ревет и стонет — а ту траву давай спорченным людям — и он станет говорить и вопить — именно скажет кто спортил. так говорится в травниках — о другой траве — не о веронике. вероника должна быть описана тем же способом — приступим. есть трава вероника (лежанка — ибунка — змеиный цвет — козья морда — уразница — кошачья мята — дикая живица — разбой — егорово копье — отгадина — клад — синецвет — гадючьи васильки — полевое семя — тридевятка — незабудка — анютины глазки) — полезна от змей и волнения крови — от судорог и удушья — дымом вероники подуй в глаза — увидишь чахлый небесный свет и полудохлого кролика. вероника сильная трава — но лично мы ей не пользуемся. вероника немножко лгунья — немножко хрупкий кошмар. есть в ней куницын оскал сквозь любовь. вероника — трава чуть неверная. пасмурный хвощ и заячьи вожжи нравятся нам больше голубой красавицы вероники. хвощи честные — ими женщины травят плод. веронику же используют в постыдной любовной магии. лучше всего зная что вероника это трава — никогда о ней как о траве не думать. думать как о соседке — о сослуживице — о дуре-однокласснице — о пугале-сестрице — о любимой жене-истеричке. иногда в травниках веронике приписывают пару таких замечательных имен как плакун-трава и нечуй-ветер. на эти имена традиционно претендуют сразу несколько растений но сомневаемся мы в вероникиной силе аж до нечуй-ветра. чаще всего вероникой лечили укусы змей — а что такое яд и противоядие? — самые родственные души. есть в траве веронике и благородство — это ее лучшая сторона. веронику хорошо принять перед отречением — жертвой — подвигом: перед усталой женитьбой на не слишком любимой не слишком доброй женщине с нездоровым чужим ребенком — перед атакой на несущего гибель врага — перед открытым признаньем своей вины за которую не будет пощады. не знаем — может быть самураи нередко принимали веронику? смерть веронику сушит. — высохшую крошит — превращает в дым. вероника встречается в двойке тонко пахнущими сгустками-облаками.
каждое воскресенье можно увидеть зою — на птичьем рынке на углу челюскина и яранской: она продает аквариумы, компрессоры, корм для рыбок, для черепах, для голубых кубинских раков. а саму живность не продает — только для них всякую всячину. коряги продает и глиняные домики: гравий в бутылках и банках: плоские камни — положить на дно. с недавнего времени появился разноцветный грунт химического происхождения — где-то теперь и его делают — и у зои прибавилось ассортимента. зоя когда-то училась в зооветеринарном техникуме на отделении пчеловодства. кажется не закончила — забеременела и вышла замуж. кажется мужа убили. кажется зоя видела — на ее глазах вроде произошло. это все ленивые слухи внутри пары перекрестков примыкающих к ‘птичке’ — прокуренные фразы улиц чапаева и щорса — не нужные никому. один продуктовый — два хозяйственных магазина — трамвайная остановка — баня — зоя — безымянный сквер — птичий рынок с рыдающими или счастливее всех детьми идущими оттуда с родителями. зое дети интересны. она очень жалеет их когда родители не хотят покупать персидского кота или брать собачонку за просто так — когда вместо двух рыбок покупают одну — или совсем ничего не покупают. пойдем отсюда. — говорят некрасивому мальчишке или толстой нарядной девочке. — здесь ничего нет. дети даже слова не могут выдавить от изумления — а только начинают плакать все горше с каждым шагом к остановке: как же так нет когда здесь есть все — и все красивые?.. зоя иногда даже вступается за детей и стыдит родителей: зачем вы тогда вообще сюда пришли? купите хоть улитку! зоя знает что здесь — в этом районе — на этих песком посыпанных льдах — в этих воскресных рядах с вялой живностью — плетутся узлы и фигуры определяющие всю будущую жизнь маленьких жителей грустного города. зоя нестарая — и будет здесь еще долго стоять — в пальто у нее кошелек и ключи от квартиры. а переселится в двойку — будет заботливой бабушкой: будет живых детей утешать являясь к ним наяву — когда родителей поблизости нет. мы тоже помним такую зою — давным-давно на старой квартире: она позвонила в дверь — спросила ‘дети есть?’ — и дала нам банку из-под ‘мальвы’ в которой плавали гуппёшки. кто это? — спросила мама защелкнув дверь. но мы уже были на полу в своей комнате — крошили гуппёшкам сушку — не боялись что сердце от восторга выпрыгнет. а зоя знает что делает: ведь зоя — означает жизнь.
марта моя марта — куда ты запропастилась? — я утонула мой милый гжегож — вот меня поднимают вынимают пареньки. марта моя марта — а в какой воде? — в озере у мышинца в болотце у квидзыня. марта моя марта — как же это вышло? — мне приснилось ты умер гжегожик — ехал-ехал и вдруг соскользнул с моста: жить не захотела — забежала в воду — а оказалось что увидела неверный сон. марта моя марта — очнись очнись! — нет гжегожик — прощай: нет — лисенок: нет — мокричка: нет — рубашечка моя. и марта теперь одна: ходит по краю двойки — всех привечает — всем все рассказывает. марта ответит на любой вопрос — это лучший провожатый по миру миру раздевается — одевается — машет руками как будто плывет — не улыбается никогда. что делать если в мире где оставался гжегож так по-досадному сложилась жизнь?
все ли знают что такое элеш? это такая здоровенная татарская титька начиненная картошкой и курицей — стоит 20 рублей. вкусная и добрая. купишь такую титьку на вокзале или в подземном переходе — съешь и мигом наешься. а если два элеша купить и приложить к груди — превратишься в вику: невероятно округлишься и потолстеешь. и вот ты вика — виктория: идешь по улице и даришь радость. мужчины глазеют — и женщины улыбаются по-хорошему. все говорят здравствуй добрая примитивистская бабища с волосатыми подмышками и огромной жопой из города шарья или шахунья. и ты киваешь подмигиваешь людям. а на самом-то деле ведь ты никакая не вика — а хулиган. стыдно становится всех обманывать — и ты отнимаешь элеши от груди — и превращаешься в хулигана с мадерой в сумке. а все вокруг бегают — вику ищут — хотят обрадоваться-посмотреть. переполох в городе. а ты элеши вместе с мадерой сожрешь и пойдешь домой спать. ну спокойной ночи — нетрезвый обманщик-паскуда. но боже! — пускай же действительно большущая вика с титьками из элешей однажды явится в нашу угрюмую жизнь.
тамара с соседями не говорит: мечтает завести цирковую пони и с ней сидеть у себя в комнате за овальным столом покрытым грязной немецкой скатертью, тамара сама из цирка — но цирк этот весь невеселый полуразрушенный. тамара — старинная: дом у нее — бывшая чья-то усадьба. тамара носит сорочку — синюю и несвежую — у нее умирающий голубь живет — все время сидит неподвижно в темном уголочке. голубь умрет — умрет и тамара — но голубь не умирает очень много лет. городок шахунья совсем недалеко от ветлуги — там поезда на горький и москву. тамара ездит в шахунью на автобусе каждые выходные и ищет там свою пони. очень обижается если слышит как все вокруг говорят что она сошла с ума. тамара вообще очень обидчива. она себя директором цирка считала из которого все животные неожиданно разбрелись — убежали зачем-то. тамара тогда по всем городам ездила куда из ветлуги автобусы идут — животных собирать. потом как-то на них плюнула — и вот теперь одну только пони ищет в шахунье. в сумке тамара носит с собой всегда завернутую в газету фотографию где она маленькой девочкой на пони с нарядной челкой и с мартышкой в каком-то уличном цирке. на том свете будет именно так: так будет выглядеть тамара: только страшно-страшно обидчивой будет — злопамятной — мстительной даже — лучше с ней не связываться. сидит крепко сжав губы в утреннем автобусе ветлуга-шахунья. сидит и сжимает губы в вечернем автобусе шахунья-ветлуга. а девы в шахунье величавые — длиннокосые девы в шарье — а в урени у ворот стоят — в арье ласково на вас смотрят. тамара видит их из заляпанного окна. с неба спускается март месяц. на земле его ожидает невыносимо больная жизнь.
у зинаиды имя конечно очень дурацкое — но фаршированных кальмаров она здорово готовит: сварит глупые розовые мешочки и натолкает туда грибов и овощей. потом зина варит суп из чечевицы и красной рыбы — добавляет туда зелени, маслин — покупает кекс ‘свердловский’ и ожидает гостей. гости у зинаиды кто? — я да мешкожаберный сом, чучело-козодой да долгопят-привидение с медленным толстым лори все мы собрались в маленькой зининой квартирке в городе шарья — что от ветлуги в часе езды. бутылок с собой нанесли. сидим едим кальмаров — ложкой черпаем чечевицу. наевшись принимаемся танцевать под пение козодоя. затем долгопят-привидение с медленным лори волокут зину в спальню — оставшиеся в комнате мы слышим как скрипит кровать: индокитайские пучеглазы урчат — а зина повизгивает. зина бойкая — немолодая — все у нее не висит а торчит и ходит ходуном — чавкает и стреляет. мы с мешкожаберником говорим козодою: пошли что ли по домам — здесь и без нас весело. и расходимся: я прихватив сома возвращаюсь в ветлугу. козодой — в краеведческий музей города шарьи — идет по весенним лужам — чуть не попадает в милицию. на полпути наш автобус проезжает мост через ветлугу-реку и мешкожаберник вываливается из окна отпустив пару веселых матов по адресу зинаиды, уже вечером зина мне звонит — извиняется что неловко вышло. а лори и долгопят сидят в шарьинском вытрезвителе — мы раньше ушли и оказались на высоте. зиночка нам в следующий раз даст бузи-бузи — а не даст так мы других на это дело найдем — вон пойдем к медянке — она тоже в шарье живет — и подруг у нее много. зина если надумает волосы кое-где остричь — собирает полный дом разного народу — усаживается с ножницами на круглый стул — и начинается!.. от чего она умирает? — от сифилисов конечно — хотя мы с коллегами всячески стараемся зину беречь: если сами чего-нибудь ждем и боимся — не тыкать. один кологривский поползень раз нам зину здорово подзаразил — так мы сами его потом чуть не заразили — а зине носили фрукты — гранаты с яблоками — и виноградный сок. зинаида развратная хозяюшка и искусная повариха — всегда рада нас приютить по вечерам и разрывающим души воскресным дням — а мы ее за то очень любим и просим шарьинского императора баяна баяновича баяна приумножить зиночкину жизнь.
геля звонит и рассказывает что ездила в яранск и купила себе на тамошнем рынке куртку и брюки. интересуется — хочешь посмотреть? зачем тебе понадобился яранск — у нас что ли нет одежды или рынок хуже? — думаем — а сами геле говорим: приходи на пляж под такой-то гриб в четыре часа утра и захвати что-нибудь поесть но ведь будет темно и ты не оценишь моих обновок.. — возражает геля и обещает прийти. геля моя ненормальная старинная подруга — парафиновая жена. мы с ней когда-то вместе работали в детском лагере — ненавистничались — обзывались психами — а наши отряды друг с другом враждовали. я тогда учился на зоолога в Казани — а геля на лесного инженера в йошкар-оле. в ветлуге когда случайно встретились — посмотрели друг на друга с недовольством ну самым крайним: я лично в себе этот город выносил — выстрадал — вырастил — и поселился как в долгожданном построенном доме: никаких придурошных гель из прошлых жизней мне здесь на дух не надо. а геля похоже так же обо мне подумала. мы не общались. потом как-то на прозрачной весенней улице я наткнувшись на ангелину сказал что у нее веселые ботинки. она меня как-то там обозвала. и мы наконец сошлись. но любовниками не стали. стали друг дружке как личными парикмахерами или косметологами. что это такое до конца я не знаю — но имеются в виду отношения доверительного абсурда. то она мне позвонит и попросит купить ей посылочный ящик, прокладки и хлеб: мне смешно — я иду сначала на почту — потом в магазин. то просит натереть ей поясницу жутко оранжевой мазью — то откровенно высказаться по поводу своих сосков. или я говорю ангелине что моей жизни угрожает опасность — что я должен совершить над собой обряд — а среди прочих колдовских атрибутов мне нужна голая геля — чтобы стояла со мной в одной комнате на двух табуретках и дула в утиный манок. то мы с ангелиной примемся сначала лениво целоваться а после лениво засовываться — и не верим потом себе ни на грош — не верим — ничего не было! какие-либо физические отношения не оставляют следа: хотя формально если разобраться — всякое бывало. мы когда вместе — как два картонных жителя мира номер два: наше поведение похоже на музыкально-фарсовое поведение мертвых — и мы дорожим этим. никогда друг к другу не стремимся — но если вдруг встретимся: нам хорошо. нам с гелей друг против друга ничего не страшно — вот ночью на безлюдный берег пришли. геля рассказывает про свои куртку и брюки — а я их ощупываю и хвалю. мы перекусываем чем-то что геля принесла — запиваем чем-то что я принес — мерзнем от холода октября и принимаем решение как-нибудь вместе съездить в яранск — прожить там в гостинице день или два дня — и не говорить за все это время друг другу ни слова — только молчать и жить. у гели неровные зубы — волосы светлые и волнистые — непонятно какие глаза. вся она — не моя эстетика. очков нет — носит контактные линзы. грудь есть — довольно большая и висит — бесформенными пятнами размазаны соски — концы грудей как будто в какао обмакнуты — а мне лучше бы чтобы не было ничего. не картавит — не шипит шипящие на мой любимый манер. всегда громко и много говорит под каждым кустом мочится (впрочем как и я). вроде не за что зацепиться. мы с гелей друг другу — мертвые муж и жена. они очень любят друг друга — но общаются иначе потому что умерли. мы с гелей — веселая репетиция жизни на том свете. мы не знаем что с нами будет когда мы взаправду умрем. и мы не боимся — не просим ни у кого прощения: мы не играем — а живем очень значимую и нужную жизнь. (у меня кстати есть семья — а у гели время от времени появляется всегда один и тот же сомнительный муж. с моей парафиновой женой ангелиной мы видимся очень редко.)
кто такие арины — васюхи — матрены — мани — ховрошки — петрухи — дуни — меркушки — алевтины — иванчики — гришки — соломонии — дарьи? правильно — это грибы. а кто такие подъелочники — дыроватки — клочьеватики — чернухи — отварухи — маслянки — синяки — красноголовики — пальчики? это тоже грибы — все верно. а бздушка — губаня — бабуля — пылевик — пурхавка — дымчатка — пусика? гриб гриб — даже один и тот же гриб — желтый кожистый дождевик. о дарье мы потихоньку расскажем — а про остальных нет остальных мы чересчур боимся. и про дарью-то тоже лучше не говорить — но ведь их среди нас довольно много. у дарьи рыжеватая голова- шляпка: тулья в чешуйках — а поля в слизнячках. дарья легко крошится — пальцы потом долго пахнут — глухим лесным страхом. дарья — волшебный гриб — грибы все волшебные: свойства дарьи — усыплять и разлагать на минералы и газы. грибница у дарьи вьется на многие расстояния: и если ваш дом близ леса — дарья обязательно станет виться под фундаментом и в погребах. дарьи мужчин заманивают: грибы всегда заманивают людей: грибы-женщины заманивают мужчин — грибы-мужчины заманивают женщин. они — люди альтернативные. они не поют. между грибами и людьми идет тихая война: кто значимее и умнее? бывает что в доме сквозь деревянные доски пола за одну ночь вырастает довольно красивый гриб: на тонкой неровной ножке — с большой дрожащей шляпкой четко делящейся на тулью и поля — весь темно-рыжий это дарья в гости пришла: ее не топчите — а плесните в дашу мясным бульоном и киселем: а детей спрячьте. дарья сама уйдет — ближайшей ночью. не топчите — не то прорастут и солошки и васяни и орины по всем комнатам — и жизни не дадут. повседневная дарья — красивая девушка с гладкими рыжими собранными на затылке волосами — немного жестоким взглядом — частыми веснушками — макияжем — веселая и манящая к любви. часто журналистка — часто балерина: хорошо умеет танцевать. иногда про нее хочется думать: ведьма. но дарья не ведьма — а гриб: ее грибница вьется на километры. грибы нам чужды и ведут к безумию. мертвые нам живым гораздо ближе чем грибы. мертвым до нашего мира особого дела нет — а грибы хотят захватить в единице власть — хотя сами вообще черт знает что и откуда. дарья однажды вдруг вся вывернется почернеет и черными каплями на пол стечет — так девушка-дарья исчезает из единицы. зрелище не для беременных. а где теперь дарья очутится — с какими свойствами и в каком виде — не знает никто. может быть кое-кто из микологов знает? хотя микологи дарью не торопятся изучать. слишком много ихних коллег сидит по дурдомам. умные микологи вообще грибы не изучают — только делают вид — а сами водку пьют и этими грибами крепко закусывают. поэтому лучше не трогать дарью: не клеиться к ней и не западать — хоть это бывает непросто: пожалуйста запомните на всю жизнь.
яна училась в школе милиции — а воспитывалась в детском доме — где-то в казахстане. очень черные у нее глаза — мы имеем ввиду цвет: большие и черные. и форма яне очень идет — и лейтенантские звездочки. яну в детдоме мучили и насиловали — вот она и пошла в милицию: история не нова. мы испытываем нежность к высокой изнасилованной девушке-милиционеру — особенно когда яна идет по городу в пилотке — всегда здороваемся — смотрим на губы и грудь. яна выступает по школам — что-то рассказывает паскудным подросткам насчет того как жить. как-то вечером яна звонит в нашу дверь до смерти перепуганная и утверждает что только что застрелила девчонку. она меня оскорбляла. — трясется яна и просит куда-нибудь себя спрятать. (мы с яной еще и соседи — хоть к сожалению не друзья.) мы можем предложить только двойку — и яна обращается к антимиру с роковыми действиями: берет за лапу пыльного миньку и с ним залезает под шкаф. вот яны и больше нет в городе ветлуге — в ветлуге привычной нам. яна нам благодарна — снится теперь полуголой ласковой — раздеваясь для нас танцует — наигрывает свои любимые мелодии на дуле пистолета — разные тайны выдает — говорит что по-прежнему жива — что мы еще обязательно встретимся — и именно в нашей ветлуге — ветлуге живых — потому что она — яна — всего лишь поменяла на другую — возможно более лучшую — свою несправедливо случившуюся жизнь.
алина работает уборщицей на местном телевидении — и каждому идущему коридором говорит здравствуйте. полы и лестницы гтрк марий-эл или радио кирова — полотно-двунитка алины. она иголочка — что-то шьет. а что шьет? — что-то наверно важное. синие спортивные штаны — белая футболка — из-под нее проглядывает черный лифчик — до локтей резиновые розовые перчатки — лицо скуластое красивое — немного беличье. рано утром зайдя с мороза в бесконечный кривой коридор где уже перемещается алина так хочется ее погладить и увести домой — но всегда невнятно боишься: хруста судьбы? или приключения слишком мистического с этой интересной женщиной алиной? боишься что между ног у нее обнаружишь огромную цифру два: алина снимает трусы — а там двойка. ну хватит глупостей — пора с ней знакомиться.. — решаемся наконец. — алина нам просто нравится — она упруга и тиха — мы ее любим и сами ей кажется тоже немного симпатичны. алина доброе утро — пошли домой? улыбается и краснеет: а вас не заругают? не заругают — сегодня я сам себе начальник. неловко идем с ней под руку по скользкой улице — утро — нет еще восьми. холодный зимний фиолет. спускаемся в переход — в переходе открываются киоски. голова немного болит. вот мы и дома алина. [..] мы стаскиваем с алины трусы и видим в упор большую красную двойку — но почему-то не сходим с ума — даже не пугаемся. алина внимательно на нас смотрит и говорит: ну пожалуйста суйте — вы ведь мне очень нравитесь. не спрашивая ни о чем — взаправду любя смешную интересную алину с дурацко-подсветленными волосами проникаем в ее тепло и не чувствуем ничего необычного: как алина смерть? что теперь со мной будет? — спрашиваем у нее когда оба румяные пьем на кухне чай — сидим под форточкой. вы меня зачем сюда привели? — отвечает алина. — делать предложение? я не могу вам сделать предложение алина потому что я женат — жена с ребенком сейчас лежат в больнице.. — отвечаем мы. алина прихлебывает — чай горячий: не будьте же так грубы — вот сразу думаете что умрете! — если не собираетесь на мне жениться — так и мне безразлична вся ваша жизнь.