Небесный лабиринт. Прощение
Шрифт:
— Большое спасибо. — В последнее время мать Фрэнсис только и делала, что рассыпалась в благодарностях.
— Я слышал много хорошего о том, как вы ее воспитывали. И хотел бы сам остаться в монастыре. — Его улыбка была заразительной.
— Это создало бы слишком много проблем, — засмеялась монахиня.
Мать Фрэнсис считала, что Эйдан поступил очень умно, оставшись ночевать в коттедже Евы, в то время как сама Ева спала в монастыре. Все радовались тому, что Ева вновь вернулась под его кров. Спальня останется за ней навсегда. Во всяком случае, так ей пообещали.
Ева
— Когда мы поженимся, то заведем себе что-нибудь более современное, — проворчал он.
— Ну, если у нас будет восемь детей, они будут не только растапливать плиту, но и чистить дымоходы.
— Ты не принимаешь мои слова всерьез, — сказал он.
— Принимаю. Но я верю, что детям труд только на пользу.
Ева сидела на монастырской кухне, пила какао с матерью Фрэнсис и не могла поверить, что покидала эти стены.
— Очень славный молодой человек, — сказала мать Фрэнсис.
— Но в глубине души чудовище. Такое же, как все мужчины. Вы были правы.
— Я никогда тебе этого не говорила.
— Но намекали.
В последние дни они больше напоминали сестер, чем мать и дочь. Сидели на теплой кухне и дружески беседовали о жизни, смерти, городских новостях, видениях мистера Флуда и о том, как трудно приходится бедному отцу Россу. Если все поверили случившемуся в Фатиме[7], что может помешать людям дать волю воображению и поверить, что в Нокглене произошло то же самое?
Мать Фрэнсис успокаивала себя тем, что мясник мистер Флуд — не тот человек, которого могла бы посетить святая монахиня. Даже на земле, не говоря о дереве.
Погребальная месса началась в десять часов утра. Бенни, ее мать и Патси приехали в церковь на траурно убранной машине, которую прислало за ними похоронное бюро.
Бенни вела мать по проходу в первый ряд и видела людей, собравшихся, чтобы отдать дань уважения покойному. Фермеры в выходных костюмах посетили церковь вчера; в понедельник им нужно было работать в поле. Сегодня здесь собрались коммивояжеры, поставщики и люди из двух соседних приходов. Бенни заметила двоюродных братьев отца и братьев матери. И своих друзей, сбившихся в круг.
Тут был Джек в черном смокинге, такой высокий, что его видели все собравшиеся в церкви. Он ждал их появления и смотрел по сторонам. Это напоминало свадьбу, где все крутят головами, желая первыми увидеть невесту… Мысль пришла и ушла.
Приехали Билл Данн и Розмари Райан, что было очень любезно с их стороны. Оба стояли за Евой и Эйданом; их лица были полны сочувствия.
Нэн тоже была здесь, в черном блейзере и светло-серой юбке, с маленькой черной сумочкой в руках. Ее мантилья выглядела так, словно была частью прически. На всех остальных мантильи выглядели как шали или косынки. А вот Клодах надела шляпу. Большую шляпу из черной соломки. Это была ее единственная уступка трауру. Остальную часть наряда составляло красное пальто в белую полоску, куда более короткое, чем могли одобрить жители Нокглена.
Впрочем, ее наряд
Мать выглядела очень старой и грустной. Бенни время от времени смотрела на нее. Иногда по щеке матери ползла слеза; пару раз Бенни наклонялась и вытирала ее. Казалось, мать этого не замечала.
К счастью, Шон Уолш не пытался командовать ими. Напуганный резким отказом покупать напитки в гостинице Хили, он стал более осторожным в своих поползновениях, чем смела надеяться Бенни. В церкви он не сидел с ними рядом и не делал вид, что глубоко скорбит по своему работодателю. Бенни нужно было держать ухо востро и не позволить ему взять верх. Стиль управления Шона резко отличался от отцовского; в нем не было места гуманности.
Бенни хотелось обсудить это с кем-нибудь. С человеком, который разбирается в бизнесе. Ее взгляд упал на лицо Джека Фоли, окаменевшее от сочувствия. Нет, она не станет взваливать на него это бремя.
Что общего у Джека Фоли с каким-то жалким деревенским магазином? Ничего.
Даже если она любит его, а он любит ее.
Жители Нокглена, стоявшие у дверей церкви, разговаривали друг с другом вполголоса и обсуждали молодых людей, приехавших из Дублина. Должно быть, это друзья Бенни, решили они.
— Этот высокий юноша и белокурая девушка — очень красивая пара. Прямо кинозвезды, — сказала Берди Мак.
Ева стояла рядом.
— Они не пара, — услышала она собственный голос. — Высокий юноша — это Джек Фоли… бойфренд Бенни. Пара — это он и Бенни.
Ева сама не знала, почему произнесла эти слова и почему Берди Мак так странно посмотрела на нее. Должно быть, потому что она говорила слишком громко.
Или потому что время для сообщения о том, что у Бенни есть бойфренд, было неподходящее.
Но Еве казалось, что Берди Мак ей просто не поверила.
Когда они шли к свежевырытой могиле, Ева остановилась и показала Эйдану на невысокий памятник с надписью «Вечная память Джону Мэлоуну».
Могила была хорошо ухожена. Ни следа сорняков, с маленьким розовым деревом в головах.
— Это ты сделала? — спросил он.
— Немножко я, но главным образом мать Фрэнсис. Сам бы мог догадаться.
— А твоя мать?
— За холмом. На протестантском кладбище. Роскошном.
— Мы сходим туда и навестим ее тоже, — пообещал он.
Ева сжала его руку и впервые в жизни не нашла нужных слов.
Бенни была очень признательна друзьям. Они учтиво держались с жителями Нокглена и оказали ей большую поддержку, когда все участники похорон вернулись в дом Хоганов.
Шон Уолш поблагодарил Джека так, словно тот приехал сюда из уважения к фирме «Мужская верхняя одежда Хогана». Бенни заскрежетала зубами.
— Мистер Хоган был бы очень польщен вашим присутствием, — сказал Шон.