Небесный лабиринт. Прощение
Шрифт:
— Никто не говорит, что в моем доме живут привидения! — От гнева на глазах Евы проступили слезы.
И тут она умолкла. Люди говорили, что слышали, как кто-то по ночам играл здесь на пианино.
Но это было давным-давно. Джек не играл на пианино. Это было задолго до Джека.
— Ты приводила сюда и Саймона тоже, верно? — спросила Ева.
Она вспомнила, как Саймон играл на пианино в Уэстлендсе. В тот день, когда она пришла туда с Хитер, в тот день, когда старик наговорил ей гадостей и назвал ее мать шлюхой. Нэн молчала.
— Ты
Внезапно Нэн побледнела. Она оглянулась на дверь комнаты, где все остальные танцевали.
Под пластинку Таба Хантера. «Янг лав, фёрст лав…»
— Успокойся… — начала Нэн.
Ева схватила разделочный нож и шагнула к ней. Слова сами срывались с губ. Она не могла справиться с ними, как ни старалась.
— Не успокоюсь! Боже, что ты наделала… Нет, я не успокоюсь!
Нэн не сумела дотянуться до ручки двери, которая вела в гостиную. Она попятилась, но Ева продолжала двигаться к ней с ножом в руке. Ее глаза горели.
— Ева, остановись! — крикнула Нэн, метнулась в сторону и ударилась о дверь ванной так сильно, что раскололось стекло.
Нэн упала, проехалась по полу, и осколки стекла порезали ей предплечье. Кровь брызнула с такой силой, что залила ей лицо.
Через секунду бело-фиолетовое платье стало алым. Ева уронила нож на пол. Она стояла на кухне, засыпанной битым стеклом, залитой кровью, запачканной едой, которую нужно было нести на стол, и кричала так же громко, как Нэн. Но даже вдвоем они не могли перекричать голоса, подпевавшие пластинке:
— «Янг лав, фёрст лав, из филд уиз дип эмоушен…»[12]
В конце концов их услышали, и дверь открылась.
Эйдан и Фонси влетели на кухню первыми.
— Чья машина стоит ближе всех? — спросил Фонси.
— Джека. Прямо у дверей.
— Я поведу ее. Я лучше знаю дорогу.
— Ее можно перемещать? — спросил Эйдан.
— Если мы этого не сделаем, она истечет кровью у нас на глазах.
Билл Данн мужественно охранял дверь кухни. И пропустил туда только Джека, Фонси и, конечно, студента-медика Тома — на случай, если Том знал то, чего не знали другие. Всем остальным следовало оставаться на местах; на кухне и так было негде повернуться.
Они открыли заднюю дверь. Машина стояла всего в нескольких метрах от нее. Клодах принесли из спальни Евы коврик и чистое полотенце. Они обмотали полотенцем предплечье Нэн, на котором зияла огромная глубокая рана.
— А мы не протолкнем глубже осколки стекла? — спросил Фонси.
— По крайней мере, остановим кровь, — ответил Эйдан.
Они смотрели друг на друга с уважением. Оба были балагурами, но когда дошло до дела, не ударили лицом в грязь.
Бенни неподвижно сидела
— Все будет в порядке, — снова и снова твердила она. — Все будет в порядке.
Перед тем как сесть в машину, Эйдан подошел к Еве.
— Никто не должен уехать, — предупредил он. — Я скоро вернусь.
— Что ты имеешь в виду?
— Не позволяй им расползаться. Они только этого и ждут. Дай им поесть.
— Я не могу…
— Тогда поручи это кому-нибудь другому. Они нуждаются в пище.
— Эйдан!
— Я не шучу. Все слишком много выпили. Ради бога, накорми их. Мы понятия не имеем, что нам предстоит.
— Ты о чем?
— Ну, если она умрет, сюда нагрянет полиция.
— Умрет! Она не может умереть.
— Ева, накорми их.
— Я не… она упала.
— Знаю, дурочка.
А потом машина с Джеком, Фонси, Эйданом и истерически рыдавшей Нэн исчезла.
Ева взяла себя в руки.
— Лично я считаю это ужасным, но Эйдан Линч говорит, что нам всем нужно поесть. Поэтому освободите место. Сейчас я принесу тарелки, — сказала она.
Ошеломленные гости послушались. Они никогда в этом не признались бы, но именно так и надо было поступить.
Доктор Джонсон осмотрел предплечье Нэн и позвонил в больницу.
— Мы кое-кого привезем. Несколько артерий, — лаконично сказал он и положил трубку. На него уставились три бледных лица.
— Я отвезу ее, — сказал он. — Возьму только одного. Кто?
Фонси и Эйдан отошли в сторону, и вперед шагнул Джек. Морис Джонсон посмотрел на него. Лицо было знакомым. Игрок юношеской регбийной команды. Он уже был в Нокглене. Честно говоря, доктору Джонсону казалось, что это бойфренд Бенни Хоган. Ходили слухи, что она встречается с очень красивым молодым человеком.
Но он не стал тратить время на размышления. Кивнул Фонси и Эйдану и выехал из ворот.
Воскресенье казалось бесконечным. Весь Нокглен слышал, что произошел несчастный случай. Одна бедная девушка из Дублина поскользнулась, упала и порезалась о стеклянную дверь.
Доктор Джонсон тут же заявил, что никакой оргии в коттедже не было; все были трезвыми как стеклышко. На самом деле он не знал, правда это или нет, но не мог позволить людям чесать языками и осуждать Еву Мэлоун за то, в чем не было ее вины.
Кроме того, доктор Джонсон во всеуслышание объявил, что девушка оправится.
И она действительно оправилась. К вечеру воскресенья Нэн Махон была вне опасности. Ей сделали несколько переливаний крови. Одно время пульс девушки упал, что вызвало тревогу. Но она была молодой и здоровой. Жизненной силе двадцатилетних можно только позавидовать.
А в понедельник вечером у Нэн случился выкидыш. Но в больнице об этом помалкивали. В конце концов, она не была замужней женщиной.