Небесный механик
Шрифт:
Его болезнь не была особенной. Доктора по всему миру наблюдали похожие симптомы и уже окрестили их «Синдромом Затемнения». В самом худшем случае несчастные, заболевшие им, влачили жалкое существование оборотней. Неспособные к любой работе, к нормальному человеческому общению они искали уголок, залитый солнечным светом, приходя в сильнейшее беспокойство при малейшей облачности, а с наступлением ночи превращались в бессловесных существ, впадающих в оцепенение или неистово мечущихся по улицам. Буйных ловили сразу, но их было не так много от общего числа больных. Остальных развозили по приютам, больницам или старались не замечать, подкармливая украдкой. Когда-нибудь власти найдут решение и окончательно освободятся от этих жаждущих
Глядя в пустые глаза безумных, в тоске подставляющих лицо солнцу, Маргарет лучше понимала мотивы поступка Эмиля. Он был невиновен, просто оказался слабее, чем она думала и не смог вынести ужаса, захватившего разум. При других обстоятельствах она могла быть на его месте.
Война закончилась несколько месяцев назад. Как и предсказывал Механик, между Небрусом и Островным содружеством завязалось вынужденное сотрудничество. Только опустившись до животного состояния, потеряв самое главное, люди столь остро почувствовали ценность не только каждого мгновения человеческой жизни, но и окружающего мира, что забыли о былых распрях. По крайней мере, на какое-то время. Пока живы непосредственные очевидцы Затемнения, жители будут относиться друг к другу терпимее. Вероятно, у их детей на этот счет сложится иное мнение, но к тому времени материк и острова будут связаны крепче, чем когда-либо.
Получается, в целом общество только выиграло, но Маргарет совершенно не чувствовала себя счастливой. Она потеряла прежние ориентиры. Ради чего жить, зачем? Иногда она подобно другим несчастным искала участок, освещенный солнцем, но по-настоящему согреть ее мог только внутренний, причиняющий жгучую боль, свет. Если Эмиль заглянул в себя и увидел черную бездну, то в ней горела память о миллионах солнц, открывшихся во время путешествия с Механиком.
Думая об удивительном человеке, с которым ее свела судьба, Маргарет испытывала противоречивые чувства. На одной чаше весов были его ум и дальновидность, а на другой — беспринципность и эгоизм. К счастью, ей не довелось увидеть гибель ученого — когда она вбежала в лабораторию, подстегиваемая плохим предчувствием, все уже было кончено. Только на белом полу остались смазанные кровавые пятна.
Позже Маргарет подробно рассказали, как Эмиль Леманн проник на охраняемую территорию, представившись ученым из группы Тальбота. Как его встретил Макс, и они долго беседовали. Узнав, что ей ничего не угрожает, Эмиль, попросил встречи с Механиком, который как раз заканчивал экскурсию. Макс клялся, что до самого последнего момента Эмиль был спокоен и ничем не выдавал своих намерений. Механик шел впереди группы и сразу узнал Эмиля. В этот момент ее муж выхватил револьвер, и дважды выстрелил. Больше не успел — подоспела охрана. Его повалили на пол и избили, хотя он не сопротивлялся, а потом оттащили на один из складов, потому что тюремных камер в научном центре не было.
Шум выстрелов вызвал смятение в рядах ученых. Они отказывались верить, что их руководитель — их всезнающий, всеведущий бог науки, умирает в собственном научном центре, словно обычный человек. Это было верхом абсурда. Даже когда окровавленного Механика спешно увезли в медицинский кабинет, они не желали в это верить. Все ждали чуда, но в этот раз оно не произошло — врачи ничем не могли помочь. Одна пуля пробила грудную клетку, разорвав легкое, а вторая угодила в центр «Искусственной жизни», раздробив ее на куски. Мгновенная операция могла бы исправить положение, но для ее проведения был необходим второй аппарат, а он отсутствовал. Механик умер на руках у медиков, так и не прейдя в сознание.
Маргарет хорошо помнила хаос, творившийся по ее возвращению, бледные испуганные лица незнакомых людей, чьи-то истерические выкрики, громкий топот. На нее почти не обращали внимания. Она попросила, чтобы ей показали тело, и какой-то молодой врач, раньше видевший их вместе, сжалился и отвел в операционную, предупредив, что увиденное может ее шокировать.
— Это мой долг, — просто сказала она, уверенно переступая порог.
— Возможно, вам понадобится сопровождение? — мужчина, не сводя с нее пристальных глаз, схватил ее за руку, пытаясь удержать. — Это, действительно, неприятное зрелище.
— Я не из тех, кто падает в обморок. Спасибо, но мне хочется побыть одной.
Тишина в операционной резко контрастировала с шумом в остальной части здания. В воздухе стоял удушающий запах медикаментов. Какое-то время Маргарет изучала стойки, огнеупорные шкафы, тележки с судками для инструментов, в беспорядке разбросанные перевязочные материалы, избегая смотреть на хирургическую кушетку в центре. Но отступать было поздно и она зажгла свет.
Обнаженное тело ученого со свесившейся правой рукой покоилось на темно-зеленой клеенке. Лишенное защитного панциря, открыв миру изувеченную плоть, оно вызывало жалость. Маргарет поразилась, насколько изможденным был Механик. Его руки, грудь, живот, пронзенные трубками «Искусственной жизни», заставляли думать, что он никогда не был человеком, а всего лишь манекеном, аппаратом, созданным неизвестным гением.
На Механике больше не было маски. Ее сняли в первую очередь, чтобы подключить кислород. Тайна, с которой мужчина упорно не желал расставаться при жизни, теперь была никому не нужна. Не сразу Маргарет решилась посмотреть на него. Она знала, что не уйдет, не посмотрев, но долго не могла заставить себя поднять глаза. А, сделав это, поняла, что ученый имел все основания блюсти таинственность.
Обтянутый кожей череп с проступающими синими венами, лицо, словно разрубленное на две половины: подбородок и губы совершенно нормальны, только с левой стороны к шее спускался старый шрам, зато выше верхней губы — кровавое месиво. На щеках и скулах кожа отсутствовала, обнажая тонкие нити мышц. Мужчина был полностью лишен носа и век, его пронзительные светло-серые глаза, уцелевшие каким-то чудом, всегда были широко распахнуты. Маргарет невольно протянула руку, чтобы закрыть их, но замерла на полпути.
— Прости меня, — прошептала она.
Наклонившись, Маргарет без тени отвращения поцеловала его в холодные губы. Это был прощальный поцелуй, которого ученый так и не удостоился при жизни.
Какую боль ежесекундно должен испытывать человек имея подобный облик? Лицо Механика было незаживающей кровоточащей раной. Как он мог жить, общаться, работать? Ответы на эти вопросы мог дать только хозяин этого искалеченного тела, но его неуловимая вибрация отныне обреталась в ином месте — вероятно более совершенном, чем это. Покоящиеся на кушетке останки при жизни были ведомы великим духом. При всей своей ненависти к отдельным людям — нередко заслуженной, нетерпимости к обществу, что испытывал Механик, он все равно не обратил свое знание против них. Можно ли от кого-либо требовать большего?
В этот момент Маргарет поняла, что никогда не сможет простить Эмиля. Смерть подводит итоги, не давая возможности что-либо исправить, изменить к лучшему. Погибнув от руки ее мужа, Механик больше ничего не сможет сделать. Возможно, ученый предчувствовал скорую кончину, ведь не зря он сделал ей странный подарок во время их последнего путешествия.
Маргарет торопливо достала цилиндр. Металл приятно холодил ладонь. В ее в руках было сокровище, оставленное ей гением. Резервный вариант для крайнего случая. Возможно, она не единственная кому он отдал запись вибрации и если ученое сообщество обеих держав не сможет разобраться в тонкостях работы проекта, из тени выйдет старый знакомый Механика, вставит цилиндр в аппарат и вызовет создателя «Небосвода» из небытия. Вот только кем будет это существо, заполучившее тело гения, но лишенное его души? Станет ли оно на сторону человечества или решит действовать против них? Вспомнит ли новый Механик о ней?