Небесный огонь
Шрифт:
— Каллик, плыви! — почему-то вода очень отчётливо донесла до неё голос Лусы. — Поторопись!
— Сюда! — взвыл Токло.
Каллик отвернулась от бледной тени и поплыла прочь от того места, где скрылись касатки. Она достигла поверхности и почувствовала, как вцепились в её шерсть когти друзей, вытаскивающих её на лёд. Последнее напряжение усталых мышц и толчок задними лапами, и Каллик вытолкнула себя из воды на воздух. Она была жива!
К тому же, льдина подплыла так близко к противоположному берегу, что они смогли безопасно перепрыгнуть на твёрдый лёд. Каллик забралась в снег и лежала
— Это было жутко! — выдохнула Луса, лизнув ухо Каллик. — Касатки появились слишком неожиданно, и так же неожиданно пропали.
— Если бы они не свалили, я бы сам прыгнул в воду и сразился с ними, — пообещал Токло. — Я уже собирался.
— Никогда так не делай! — рявкнула Каллик. — Ты не сможешь победить их, Токло. Даже моя мать не смогла. Пообещай, что никогда даже не будешь пытаться.
— Но, мне показалось, ТЫ смогла припугнуть их, — сказала Луса, её глаза сияли.
Каллик покосилась на Уджурака, который с видом знатока разглядывал воду. Он поднял голову по ветру.
— Я знал, что ты сделаешь это, — сказал он. — Это ещё один знак. Нам предсказано быть вместе, нам предсказано идти этим путём.
Токло фыркнул:
— Можешь в следующий раз попросить эти твои знаки быть не такими травмоопасными?
Каллик совсем не волновало то, что прямо сейчас им был дан знак о их путешествии. Только ОНА знала, кем на самом деле была та бледная тень.
"Спасибо, Мама, — подумала она, закрыв глаза и положив голову на прохладный лёд. — Спасибо, что спасла мне жизнь".
Глава 10. Уджурак
Как только Каллик пришла в себя, они снова начали идти. Уджурак пытался отогнать страх, который он почувствовал, когда касатки атаковали Каллик. Он знал, что, если бы она умерла, это бы была его вина, ведь это он настоял пересечь раскол.
И был ли он прав насчёт того, куда им надо идти? Даже он сам не был в этом уверен. Здешние знаки были такими странными. Он мог прочесть знаки в сломанных ветках деревьев или пушистых лапах сосен, грудах камней или звука ручья, журчащего вдалеке. Но он не знал, как истолковать крутящиеся вихри снега или бесконечную, бесстрастную пустоту льда, и это глубоко его трогало.
Он взглянул на огромное, крепко сбитое тело Каллик, вырисовывающееся над маленькой, тёмной фигурой Лусы, когда они брели бок о бок друг с другом. Было таким облегчением сложить всю ответственность вожака на неё на какое-то время. Он надеялся, что её знаний о льде будет достаточно, чтобы и дальше вести их, куда бы они не шли, учитывая то, как сконфузило его это место. Но, конечно, она все равно знает даже меньше, чем он, о их странствии… ладно, о выживании на льду она знает больше, но ей не известно, как читать знаки о их путешествии, и, конечно же, она даже не догадывается, что они ищут.
Даже он едва понимал, в поисках чего они путешествуют. Какая-то странная тяга неумолимо тащила его вперёд, закравшись под шкуру, и только она служила им причиной находиться здесь. Он просто надеялся, что они узнают ЭТО, когда ЭТО найдут — и что ЭТО поможет им спасти дикий мир, как обещали его сны и Лусы.
Уджурак снова поднял глаза в небо. Танцующий в небе свет определённо был многообещающим знаком, но он говорил только об одном — идите на лёд. Он не давал ему не единого намёка, что он должен сделать, добравшись до льда. Даже Путеводная Звезда смутила его: ночью она была ровно над их головами, поэтому он больше не мог сказать, что им предначертано следовать за ней, она уже привела их, сюда, на лёд.
С наступлением дня становилось ещё тяжелей. Он прищурился, глядя на тонкие серые облака, раскинувшиеся поперёк тусклого синего неба. Раньше вместо них он видел четыре далёкие полоски, выстроившиеся из облаков, указывающих углами в это направление, что он и принял за знак, что они должны идти туда. Но теперь эти линии напрочь растворились в небесной синеве, и его уверенность растаяла вместе с ними. Во всей этой пустоте теперь не осталось ничего, что могло бы вновь убедить его, что они идут в правильном направлении.
Он зацепился за мысль о полном мистики спасении Каллик от касаток. Разумеется, это значило то, на что он так долго надеялся, — что они сделали правильный выбор, и духи поддерживают их решение. Ему просто надо было вновь обрести веру.
И, самое главное, ради остальных ему надо было разыграть спектакль о его непоколебимой уверенности. У них не должно возникнуть даже мысли о том, что он может хоть чуточку сомневаться; он обязан скрывать, насколько смутил его лёд. Если они узнают, каким потерянным он себя чувствует, они потеряют в него веру. Уджурак обернулся, так как мимо него прошаркал Токло, ворчливо бормоча что-то себе под нос, как он обычно любит делать. Терпение Токло было уже на пределе; Уджурак боялся, что бурый медведь прикопается к любому, пускай малейшему поводу вернуться на сушу.
Если Токло потеряет веру в слова Уджурака, ничто уже не сможет удержать его здесь… ничто уже не сможет удержать всех их четверых вместе. И Уджурак был уверен, что сейчас это важнее всего. Участие всех четырёх медведей в их путешествии было крайне важно, чтобы не ждало их впереди.
Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоится. Воспоминания о том, как он чуть не потерял себя, будучи китом, до сих пор пугали его. И теперь, когда он забрал роль вожака с Каллик на себя, когда он забрал на себя тяжесть упрёков товарищей, эти воспоминания ещё более тяжким грузом легли на его сердце.
Ему придётся быть сильным. Ему придётся изображать уверенность, которой ему как раз так не хватает. Ему придётся ещё внимательнее следить за знаками и всеми силами удерживать их группу вместе, не важно, какой ценой это ему дастся. Он больше не мог надеяться, что Каллик всё время будет вести их через это место.
Всё зависит от него самого.
Глава 11. Токло
Токло остановился на заснеженном склоне и снова посмотрел на ледяную реку, темнеющую в оставшемся позади расколе. Он по-прежнему видел чёрные плавники, скользящие по зелёной воде. Он вздрогнул, представив как жуткие клыки смыкаются на его лапе.