Небесный всадник
Шрифт:
– Доктор Макферсон! – просияла пожилая женщина-администратор. У меня для вас письмо! Его оставил ваш друг на самолете. Вы опоздали на каких-то пятнадцать минут!
Макферсон нетерпеливо разорвал конверт, внимательно прочитал записку и развел руками:
– Не везет так не везет. Пилота срочно отозвали в контору. Какое счастье, что вы мне попались. Я удваиваю премию!
Потом мы долго сидели в дешевой забегаловке возле гостиницы. Тихо играла музыка – популярная рок-группа пела о несправедливости, о людях, которые отправляют других убивать, а сами развлекаются в дорогих клубах. Доктор курил сигареты одну за другой, обдавая меня клубами дыма страшнее напалмовой гари, и постоянно смотрел на часы.
– Что желаете, Ральф? Коньяк? Виски? Джин? Я угощаю!
– Только кофе, – ответил я. – Золотое правило авиации – восемь часов от рюмки до штурвала. Доберусь до моих друзей-рейнджеров – тогда, пожалуй, оторвусь. На всю катушку.
Макферсон встал:
– Я принесу, – через минуту он вернулся с наполненной чашкой кофе и рюмкой янтарного напитка для себя.
У меня потекли слюнки, но сила воли выдержала суровое испытание. Впрочем, кофе оказался превосходным. Правда, я уловил едва ощутимый, невнятный привкус. Наверное, здесь в кране артезианская вода – она жесткая и с примесями.
Макферсон допил свой бурбон, извинился и хлопнул дверью. У меня слипались глаза, в голову будто залили монтажную пену. Кое-как я добрался до номера, свалился на койку и вырубился. Мне снился Вьетнам.
***
Девушка с гранатами в руках, почему-то в яркой голубой блузке, пробиралась сквозь заросли слоновьей травы к нашему командному пункту. Никто из солдат не замечал ее – они стреляли по вспышкам огня «Чарли». Я же отчетливо видел лазутчицу из кабины «Хьюи», но не мог стрелять – я ведь поддерживал огнем своих. На мои отчаянные крики по радио никто не обращал внимания.
Я вдавил педаль и развернул вертолет, опустив его так низко, что ветви деревьев заскребли по корпусу. Девушка остановилась и подняла голову. Обычно мы, пилоты, не смотрим в лицо врагу, но сейчас я был слишком близко и разглядел ясные раскосые глаза, маленький нос и тонкие губы. В элитном борделе Сайгона она заняла бы почетное место! У нее не было бы отбоя от офицеров самого высшего ранга.
Девушка смотрела на прямо на меня, но я не видел страха в ее глазах. Только ненависть и… досаду. Сейчас, перед лицом смерти, она думала только о том, что не выполнила задание? Как можно воевать с этими фанатиками-коммунистами, если даже женщины и дети у них готовы пожертвовать собой ради призрачных идеалов? Я нажал на гашетку и там, где только что стояла диверсантка, вспухли серые, пронизанные красными нитями, клубы пыли… Тогда меня наградили Серебряной звездой. Разве война не ад, как говорил один бортовой пулеметчик, расстреливая крестьян на рисовых полях? Ха-ха…
Глава 4. Побег
Меня разбудил яркий свет. Горничная не закрыла жалюзи, и ненавистное солнце сверкало мне прямо в лицо. Я кое-как дотянулся до бутылки минералки и жадно вылакал половину – пить хотелось как после банкета по поводу моего награждения. Туман в тяжелой, как чугунная гиря, голове понемногу рассеялся. Я посмотрел на часы и тут же вскочил с постели: спать почти четырнадцать часов – непозволительная роскошь.
Ледяной душ окончательно привел меня в чувство. Я надел форму и вдруг мне в голову пришла мысль, от которой я похолодел, несмотря на невыносимо жаркий техасский день. Что такого подсыпал в кофе Макферсон? Это надо выяснить! Я с наслаждением вообразил, как выколочу из него дерьмо, но дверь распахнулась, и в номер ввалился доктор. Его рубашка казалась залитой красными чернилами. Я слишком хорошо знал, что это такое, чтобы шутить.
Макферсон повалился на пол. Я закрыл дверь и осмотрел раненого – две дырочки, в груди и животе сочились кровью, которая стекала на пол и собиралась в маленькие лужицы. Жизнь пока еще держалась в несчастном докторе только чудом.
Я хотел позвать на помощь, но Макферсон чуть не оторвал мне руку. Удивительно, но у него оказалась железная хватка! В груди умирающего забулькало и он прохрипел:
– Они пришли и начали лучше нас. Записная книжка в… кармане. Синтезатор топлива в… ох…
Макферсон застонал. Глаза остановились и остекленели. Пальцы медленно разжались. Я быстро обыскал тело и нашел объемный блокнот в кожаной обложке и пустую карточку с черной полоской и непонятной эмблемой – перекрещенные стрела и копье, вписанные в круг. Такого поворота я никак не ожидал.
Снаружи раздались осторожные, крадущиеся шаги. Я встал за дверью, открывающейся, к счастью, внутрь и, как только она медленно распахнулась примерно на четверть, что есть силы врезал чуть ниже ручки. Раздался глухой удар, за ним мучительный стон. Я выскочил в коридор.
Убийца в черной маске скорчился на полу, держась руками за окровавленное лицо, и тихо завывал от боли. Рядом валялся пистолет. Враг мог бы до него дотянуться…
Я прыгнул на незнакомца, целясь каблуками тяжелых армейских ботинок прямо в его бритый висок. Что-то хрустнуло, и мой враг перестал скулить. Теперь он, как и Макферсон, лежал на полу навзничь, раскинув руки. Пальцы его медленно сжимались. Я поднял с пола оружие: «Вальтер ППК». Кажется, таким пользовался Джеймс Бонд в последней саге.
Я поднял с пола оружие и обыскал незнакомца. У него ничего не было, кроме странных наручных часов со светящимся экраном вместо циферблата. Я попытался их снять, но проклятый браслет намертво заело. Он не расстегивался.
Бандит открыл глаза. Я бросился в номер, высадил окно и со всех ног рванул к вертолету. Надо добраться до рейнджеров, эти бравые парни, мои братья по оружию, не дадут меня в обиду никаким гангстерам. За секунду я вскарабкался в кабину и вдавил кнопку стартера так, что едва не сломал ручку общего шага. Шестьсот лошадей, спрятанных в двигателе, с ревом и грохотом вырвались на свободу. Но впервые в жизни мне казалось, что ротор раскручивается невыносимо медленно, словно в трансмиссию насыпали песка.
Из окна гостиницы выскочил мой несостоявшийся убийца. Поздно, дружок. Я потянул ручку общего шага и пошел на взлет с разбегом, как обычный самолет – это экономит горючее. Как только промелькнули ангары и стоянка с разноцветными автомобилями, я набрал высоту и взял курс на Ювальди. До него оставалось больше ста миль. Тогда я и увидел погоню.
Глава 5. Прерия
Я взглянул на часы. Скоро на горизонте покажется восьмиполосное шоссе на Сан-Антонио, железная дорога и нефтяной завод. А там радиокомпас поймает сигнал маяка, и путеводная стрелка, точно нить Ариадны, выведет меня к берегам Леоны.
Одна минута сменяла другую, но серая прямая линия так и не прорезала буро-зеленую прерию. Я занервничал: конечно, всегда можно заблудиться, только здесь, на равнине Техаса, рано или поздно обязательно попадется дорога или ферма. Но внизу все тянулась и тянулась унылая пустошь.
И вдруг я понял, что не так. Исчезли изящные постройки – гасиенды на многочисленных ранчо, возделанные поля превратились в целину, сгинули, будто испарились, вышки нефтяных скважин. И ни следа автострад или хотя бы проселков. Осталась лишь девственная земля, которой никогда не касались ни плуг, ни буровая машина. Зато на горизонте появились корявые, будто искореженные безумным художником деревья – обычно они растут по берегам пересыхающих рек. Кажется, я окончательно потерялся.