Небесный всадник
Шрифт:
Признаюсь честно, когда я вслед за Сансомом вошел в его домик, то слегка обалдел. Жилище надсмотрщика напоминало музей индейской культуры. По стенам были развешаны расписанные узорами луки и томагавки. Из угла скалился жуткой гримасой деревянный тотем. В коробке под стеклом темнел человеческий скальп, когда-то содранный с краснокожего.
Сансом раскурил сигару. Клубы едкого дыма поплыли по комнате.
– Что, нравится? Здесь немного от команчей, немного от семинолов. Сам собирал, когда с отрядом ходил в поход! У вождя до сих пор на меня зуб, хе-хе!
Я вдохнул ядовитых фимиамов, которые источала сигара Сансома, и чихнул. Надеюсь, оглушительно.
– Да ты, гляжу, простыл! Выпей-ка моей микстуры! – Сансом достал из шкафчика бутылку, плеснул в стакан янтарной жидкости и протянул мне. – Лучшего средства не бывает!
Я пригубил… В глотку будто влили расплавленное олово. Из глаз брызнули слезы. Я закашлялся, хватая ртом воздух. Сколько же градусов в этом вискаре? Шестьдесят, не меньше!
– Думал, ты крепче, флайбой! Значит, ты любитель грога! Одну минуту. – Сансом принес графин и разбавил напиток водой. Теперь его стало можно пить.
С полчаса мы мирно беседовали на ничего незначащие темы. Сансом жаловался на непростую службу надсмотрщика над черномазыми и говорил, что с ними нужен особый подход. Потом он перешел на мексиканцев, изрыгая в их адрес чудовищные проклятия и потрясая кулаками, а еще чуть позже его длинную речь прервал требовательный стук в дверь.
– Войдите! – крикнул Сансом.
На пороге стоял майор Рингвуд собственной персоной. Он прошел в комнату, сел на свободный стул и устремил на меня, наверное, самый проницательный взгляд, какой только смог изобразить.
– Я по твою душу, лейтенант. Пришел ответ на мой запрос в штаб в Сан-Антонио де Бехар. Тебя нет в списках. Выкладывай, кто ты и откуда.
– Что-то слишком быстро вы управились, сэр. Телеграф еще не изобрели, – я не удержался от шпильки.
– Пришлось отрядить нарочного. Так я слушаю, лейтенант!
Сказать, что я впал в ступор, значило ничего не сказать. Майор выглядел человеком, способным раскусить самую правдоподобную ложь. Но как он отреагирует на мои откровения?
– Боюсь, если я расскажу вам правду, вы отправите меня в ближайший сумасшедший дом.
– А если вы будете юлить, лейтенант, то я прикажу отконвоировать вас прямиком на гауптвахту, как возможного лазутчика.
– Интересно, чьего лазутчика? Индейского? – я вложил в эти слова весь свой сарказм.
– Мексиканского, – без улыбки ответил майор. – Ну?
Я посмотрел на Сансома.
– Мне выйти? – спросил тот.
– Обижаете, капрал, – улыбнулся Рингвуд. – Стоило тащить меня, истекающего кровью, десять миль, чтобы я выставил вас за дверь? Лейтенант, мы готовы!
Вот, значит, как? У них здесь, оказывается, боевое братство! И я, прихлебывая разбавленный виски, выложил им все, что знал, как на исповеди у священника. Рассказал о будущем, о Вьетнамской войне, о покупке вертолета, о задании коммандера Стивенса, гибели Макферсона и синтезаторе топлива. Во время моей длинной речи Рингвуд и Сансом то переглядывались между собой, то во все глаза пялились на меня, но ни разу не перебили.
– Похоже, у твоего Макферсона рыло в пушку! – сказал надсмотрщик, когда я закончил. Майор кивнул.
Они что, мне поверили?
– Если бы не твоя летающая машина, – сказал Рингвуд, – мы бы, конечно, упекли тебя за решетку. Но отрицать очевидное будет лишь идиот. Джош, ты как думаешь?
– Табличка «сделано в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году» говорит сама за себя, – Сансом налил себе виски и еще раз «промочил горло». – Поэтому-то майор и заинтересовался тобой. Наивный юноша. Тебя подставили, в этом нет никаких сомнений.
– Вы хотите работать следователем, Сансом? – поинтересовался я.
– По-моему, я говорил, что полторы сотни негров требуют особого подхода. Не все решается плеткой. Иногда приходится разбираться серьезно.
– Я когда-то читал, что надсмотрщик может карать и миловать. Вплоть до казни на месте.
Сансом покачал головой:
– Такие вещи решает только хозяин. К имуществу нужно относиться бережно. Зачем его портить?
– Действительно ни к чему, – я небрежно махнул рукой в знак согласия. – Что дальше?
Майор вперил в меня свой проницательный взгляд:
– То, что вы нам рассказали, лейтенант, не выйдет за эти стены. На всякий случай я распоряжусь, чтобы в форте вы всегда могли пообедать в офицерской столовой. И чтобы вам при необходимости предоставили койку в казарме. Вы свободны. А нам с Джошем нужно посекретничать.
– Спасибо, сэр. Мистер Сансом, у вас есть ломик?
Оба моих собеседника удивленно захлопали глазами.
– Мне надо кое-что открыть.
Сансом молча достал из кладовки лом и почти торжественно вручил его мне.
– Ничего! – сказал он. – Вот вернется сеньорита, она за тобой присмотрит!
– Какая еще сеньорита?
– Потом узнаешь. Всему свое время! – Сансом многозначительно поднял указательный палец.
Заинтригованный, я вышел из пристройки и направился к вертолету. Открыл дверь грузового отсека, зажег свет и задумался на несколько секунд, глядя на ящик, прочно принайтованный к полу. Может быть, в другое время я не стал бы пользоваться чужим имуществом, но от выпитого виски у меня отказали тормоза. Я поддел доску ломом, отодрал ее и достал новенькую, пахнущую металлом и лаком винтовку. Я подзабыл, как разбирается «Гаранд» и поэтому мне потребовалось довольно много времени, чтобы очистить механизм от консервационной смазки. Наконец я собрал оружие и щелкнул ударником.
Патроны лежали в коробках, уже упакованные в пачки по восемь штук. Я зарядил винтовку, выключил свет и пошел к особняку. Вот теперь пусть кто-нибудь ко мне сунется!
Пока я возился с ящиком, окончательно стемнело. На небе вспыхнула мерцающая россыпь звезд. Чтобы не блуждать в бесконечных коридорах, я решил зайти в дом через черный ход и пошел через сад. Акации, точно средневековые великаны, тянули ко мне узловатые руки. Вдруг я услышал чей-то шепот, потом под ногой треснула ветка. Я застыл, сжимая винтовку в руках. Палец лег на спусковой крючок. Пригляделся и между деревьев увидел две темные фигуры – одна хрупкая, нежная и тонкая, вторая – мужественная и высокая. Ничего себе – в саду кто-то устроил любовное гнездышко?