Неблагодарная работа
Шрифт:
— Ступай с офицером, — молвил Шереметев, ослабляя свою хватку.
Перепуганная девушка, не понимающая, что ее ждет, выскочила вслед за офицером в коридор. Служивый закрыл дверь в опочивальню князя и показал рукой, чтобы девушка шагала впереди него.
Они спустились вниз, на первый этаж. Штаб-офицер попросил ее остановиться у двери, после чего открыл которую и велел войти.
В комнате у окна стоял тот самый офицер, с которым она встретилась два раза в коридоре. Рядом с ним мальчишка лет двенадцати, в фиолетовом мундире. Не смотря на свой возраст, чувствуется, что он здесь главный.
— Здравствуй, — молвил царевич.
— Здравствуй, — ответила она.
— Tere. [63] — произнес он. И Марта поняла, что впервые
Комендантом крепости Шлиссельбург Петр Алексеевич сына назначил, да вот только до конца восстановления ее, приказал проживать в Ладоге, а это оказалось на руку Андрею Золотареву. Монарх почти никогда сюда не приезжал, а почти все время с ноября по декабрь проводил в дороге, то он оказывался на несколько дней в Москве, чтобы обсудить дела с Ромодановским, то в Воронеже, где наблюдал за строительством галер, а то встречался с купцами. И все это позволяло Андрею Золотареву обучать царевича, без всякого влияния извне.
63
63 — здравствуйте (эст.)
Теперь, когда на улице похолодало, учить мальчишку полетам на андларах было не возможно. Воздух в шарах, несмотря на подогрев, очень быстро остывал, не давая тем самым подняться на большую высоту. И если солдаты большую часть времени проводили в строевой подготовке и стрельбе из фузей, то царевич, засев в небольшом кабинетчике в доме воеводы, изучал различные науки.
То, что Алексей мальчик умный, это Андрей понял уже давно, и даже убедился, когда тот предложил увести Марту от Бориса Шереметева. Учился он охотно, много читал, делал выписки из прочитанного, а иногда и декламировал усвоенное воеводе. Тот лишь руками разводил, да говорил:
— Зело умен его высочество.
То, что это не лесть Золотарев нисколечко не сомневался. Иногда Андрей брал бумагу и писал государю о последних достижениях Алексея. Тем был прочитан даже труд Макиавелли «Государь» на языке оригинала. Из других книг Библия. С помощью книги Книг царевич изучил славянский, немецкий и греческие языки. Научился складно разговаривать на французском и английском. А под самый новый год, когда Золотарев по настоянию государя устроил празднество, уже спокойно беседовал с голландцами, что приехали посетить Алексея Петровича на их родном языке. Правда, не так ловко, как хотелось. Мальчишка в этом плане был явно полиглотом. А вот математика и военные науки плохо давались царевичу, правда, Андрея это не очень беспокоило, он считал, что к лету тысяча семьсот третьего года, ему удастся и эти науки привить его высочеству. На военные экзерциций [64] и фехтование сейчас просто не хватало времени, да и таким уж хорошим знатоком сих наук Золотарев себя не считал.
64
64 — (от лат. exercitium — упражнение) (устаревшее), упражнения. (С утренней зари до ночи производились экзерциции двух батальонов, Преображенского и Семеновского. Солдаты, как заводные, маршировали, держа мушкет перед собой. А.Н Толстой «Петр Первый»)
Однажды, Андрей не выдержал и написал государю лестное письмо. Отзываясь в нем о царевиче, как о ребенке, который разумен выше своего возраста, тих, кроток и благочестив.
И все это на фоне семейной идиллии. Отец настоятель местного собора, узнав, что Золотарев решил связать свою жизнь с девушкой, встреченной в Шлиссельбургской крепости, настоял на том, чтобы та приняла православную веру.
— И лишь только после этого, — молвил священник, — я обвенчаю вас.
Идти против церкви не хотелось. И через неделю, после переезда Марты в Ладогу состоялось таинство крещения. Девушка выбрала для себя имя Марфа, а еще через неделю отец настоятель их обвенчал. Может это и к лучшему, размышлял, бывало, Андрей, слушая, как царевич на стара-словянском читает псалтырь. Ведь не будь этого таинства, когда мужчина и женщина перед богом становятся мужем и женой, велик был шанс, что Петр мог увести у него Марту, как он это сделал в известной только ему одному, Андрею, истории России.
Ну, упоминать, что творилось в светелке у Золотаревых явно не стоит, если вспомнить, что с ноября тысяча семьсот первого года у Андрея никаких отношений с женщинами не было.
Новый тысяча семьсот третий год совершенно не походил на два предыдущих. И если первый он встречал в обществе Петра Алексеевича, второй в темницы, то этот третий он уже встретил с женой. Они даже отчитывали последние минуты, как это было принято делать в прошлой жизни Андрея. А потом эстонец вдруг помянул князя Ельчанинова.
В конце февраля, на санях весь скарб воздушного флота был перевезен в Шлиссельбург. А уже в середине апреля в Шлиссельбург прибыл государь. Петр в экстренном порядке собрал все войско, расквартированное в казармах крепости, и выступил в направлении к Ниеншанцу, цитадели расположенной на правом берегу Невы при впадении в нее притока Охты.
Ниеншанц пал после семидневной осады. Коменданту крепости Йохану Аполлову, ничего не оставалось, как приказать гарнизону, что насчитывал аж восемьсот человек, сложить оружие. Да же сорок девять пушек цитадели не помогли, а ведь он заранее пытался изготовиться к обороне. Но когда дошли сведения, что Нотенбург пал, пытался поджечь крепость. Вот только все зря. Русские не пришли, да и Карл на выручку ни кого не прислал. Так что когда снег сошел с Невы, появлению лодки противника не удивился.
Рассказывавший это драгун обер-офицер, что сейчас сидел за столом перед царевичем Алексеем, был в перепачканном грязью кафтане, с портупеей и лядункой на привязи, обшитой галуном, в правой руке он сжимал принесенную Андреем кружку с холодным квасом, а левой теребил карпус [65] с кожаным козырьком. Казалось, что он и сам не верил, что перед ним сын государя. Меншиков вызвал его и сказал:
— Скачи, брат, в Шлиссельбург, да доложи коменданту, о нашей виктории!
65
65 — головной убор.
Вот только комендантом этим оказался мальчишка лет тринадцати, да не какой-то, а сам царевич. Думал просто доложит, а вон не получилось. Малец любопытный оказался. Подробностей требовал.
— Около трех часов, — продолжал говорить обер-офицер, — мы штурмовали Пая и Сауна. Швед упорно отбивал наши атаки. Ходил слух, что гарнизоном крепости сам комендант руководил, видать опытный, раз бился почти семь дней. Ну, и пришлось фельдмаршалу приказать нашим солдатам рыть апроши [66] и ставить батареи.
66
66 — фр. Approche одходы, маневры, происки.
Андрей представил вдруг, как Петр впервые увидел места, с которыми впоследствии свяжет свою жизнь.
— А город гораздо больше, чем Шлиссельбург, — говорил между тем служивый, — Слышал, как его величество говорил Меншикову: «Выведен равно изрядною фортификациею, только лишь дерном не обложен, а ободом больше Нарвы». Два дня мы вели обстрел, а затем ваш батюшка лично во главе флотилии лодок с гвардейцами проследовал вниз по Неве мимо Ниеншанца, с бастионов которого тщетно пытались огнем пушек этому помещать. Государь хотел узнать, не подошла ли на помощь осажденному гарнизону. Двадцать девятого апреля, оставив заставу гвардейцев на Витсаари, вернулся в лагерь, и уже на следующий день была еще одна неудачная попытка завладеть крепостью. Лишь только после взрыва порохового погреба, а это случилось уже в первый день мая, комендант гарнизона согласился на почетную сдачу. — обер-офицер сделал глоток из кружки, и продолжил, — На следующий день Аполлов вручил фельдмаршалу Шереметеву городские ключи на серебряном блюдечке. Под барабанный бой вместе с гарнизоном, семьями солдат и офицеров — покинули крепость. Мы, русские, под радостные крики «Виват!» вошли в Ниеншанц. — замолчал.