Небо цвета крови. Книга первая
Шрифт:
– На свинину… Отдаленно даже чем-то курицу напоминает, если вспомнить, конечно, что это за птица такая. Не все ее нынче помнят уже… – толково разъяснил собеседник и, увидев, что я даже приблизительно не могу это все представить, сокрушенно махнул рукой и сказал запальчиво: – Ай… попробуешь, в общем! Чего я тут тебе доказываю сижу…
– Ну, так и быть, поверю уж! На отравителя вроде не смахиваешь… – смирившись в конечном итоге с неминуемой участью, согласился я и тут задал вполне уместный вопрос: – А ты к консервам как относишься? Без брезгливости, надеюсь?
– Честно? – прямо поглядев в глаза, произнес
– У-у-у… – протянул я и добродушно засмеялся, – многое упустил ты. А ну-ка, лови! Угощайся!
И, вытянув из рюкзака тяжеленькую баночку с консервированной фасолью в собственном соку, бросил ему. Тот одной рукой проворно поймал ее, подвел к одному глазу, покрутил, одобрительно хмыкнул и, отложив ружье, нетерпеливо вскрыл ножом. Потом макнул грязный палец, облизнул.
– Вот за это спасибо… – от сердца поблагодарил охотник, – уж думал, что совсем вкус забуду, а тут вот… – поставил банку на пол, прошел к рюкзаку, – …ты их… Где раздобыл-то? Не подскажешь местечко?
– Да… – невнятно ответил я, не особо желая раскрывать перед едва знакомым человеком все карты. И солгал: – В холодильнике одного заброшенного дома стояли, я и прихватил… вот…
– А. Это дело. Это дело… – дважды повторил снайпер, видимо почувствовав, что лукавлю. – Значит, собиратель?
– Ну как… Скорее и то и то, – неопределенно ответил я, – не могу себя четко к кому-то приписать. Когда есть возможность – охочусь, мимо домов каких-нибудь пройду – загляну, может чего и отыщу там. Как-то так, в общем.
– Ясно-ясно, – заулыбался снайпер, вытащил из рюкзака две походные тарелки, вилки, стал ломтиками срезать мясо со штыря, обоим накладывая одинаковые порции. Передав мне тарелку – вернулся на место, первым кусая зарумянившуюся собачатину черными обломками зубов. – Приятного аппетита, путник.
– И тебе, – ответил я, приступая к обеду.
За ним и разговорились. Я решил вернуть своего собеседника к прошлой теме, опасаясь, что тот о ней забудет и больше не вспомнит.
– Так ты говоришь, что в Ридасе сейчас неспокойно? – напомнил я, старательно пережевывая мясо собаки, оказавшееся вопреки сомнениям гораздо вкуснее волчатины.
– Ах, да… точно… – вспомнил охотник, вытер рукавом пальто жир с бороды и продолжил: – Как ты, думаю, знаешь, его еще как пять лет назад захватили «Мусорщики». Хлопот они, конечно, пока не доставляли, но сильно мешали нашему поселению собирателей, расположенному вблизи Ридаса. Сначала они запретили нам входить в город, а потом и вовсе потребовали убираться с их земли ко всем чертям, угрожая жестокой расправой за неповиновение. Конечно же, многие, включая меня, моего брата и сестру, на это не пошли, а решили своими силами выбить бандитов из захваченного города, какой, по сути, и кормил нас всех своими оставшимися запасами. Без него мы бы все давно померли: на ядовитых пустошах ничего не растет, за сутки можно настрелять одну случайную дворнягу, а дома мелкие давно обчищены, как бабушкины сундуки. Как жить-то?.. Вот-вот…
На этом собеседник замолчал, даже отложил недоеденный обед. В глазах затаилась темная скорбь, веки чуть приметно дергались, а на лбу проступили капельки пота, похожие при свете пламени на прозрачные жемчужины.
– И что потом?.. – осмелился я прервать тишину.
Тот минуту
– Да ни черта не вышло из этого. Всех, кого они увидели тогда на своей территории, зверски убили. Забили как животных прутьями и ржавыми трубами. Там же погибла и моя сестра… – и, сжав кулак, добавил: – А брата с собой утащили. Его и еще пятерых людей. Одному богу теперь известно, что с ними… – стиснул зубы до скрипа, закрыл огромной ладонью лицо, часто-часто задышал, – и знаешь, что самое страшное?.. Что я все это видел своими собственными глазами, прячась под лестницей, и ничем не мог помочь! А брат звал меня!.. Умолял меня помочь, а я…
– Мне очень жаль… – как смог утешил я, пропустив через сердце короткую, но жуткую историю, – …что ты тут мог поделать? Сомневаюсь, что «Мусорщики» пожалели бы тебя, как его…
Замолчали.
Костер тихо потрескивал, по-змеиному шипел, все ловчась дотянуться до подвешенной собаки своими огненно-рыжими языками. Снаружи – тихо, не слышно ни потрошителей, ни костоглотов, лишь где-то позади, в коридоре или на лестнице, временами раздавались леденящие душу шорохи – это развлекались с мусором сквозняки, сумевшие просочиться сквозь щели в толстых стенах. Порой они могли повторяться подряд несколько минут, делаясь более настойчивыми и отчетливыми, и тогда создавалось впечатление, что так делает уже совсем не ветер, а тот, кто таким способом хочет выманить нас из укрытия.
– Наверно, ты прав, – после недолгой тишины ответил охотник и, будто бы соглашаясь с самим собой, произнес: – «Мусорщики» бы вряд ли пощадили… вряд ли…
– Вот-вот, – больше не найдя, чего еще добавить, проговорил я, погруженный в какие-то свои раздумья. Заметив, как я несколько сник и не очень-то расположен к общению, собеседник почти бесшумно усмехнулся, сдержанно вздохнул и опять вернулся к обеду, успевшему слегка остыть.
Но вскоре снова предпринял попытку разговорить:
– Слушай, а мы ведь с тобой даже и не познакомились… – с каким-то виноватым оттенком в голосе проговорил охотник и сразу взял инициативу в свои руки, представившись первым: – Дин Тейлор, рад знакомству! – И протянул крепкую волосатую ручищу, больше похожую на лапу гориллы.
Я с неожиданной для него готовностью пожал ее, тоже представился:
– А я – Курт Флетчер! Очень приятно, – и, улыбнувшись, вставил: – А то как-то сидим тут, кушаем, разговоры разговариваем, а знать-то друг друга и не знаем.
Дин на это согласно моргнул, растянулся в улыбке, чувствуя, что теперь общение между нами значительно улучшится, будет не таким пресным, как прежде. И, не теряя настроя, отныне, наверно, сочтя вполне уместным спросить меня об истинной цели пришествия в детский садик, неловко, даже смущенно, запинаясь после каждого слова, полюбопытствовал:
– А ты… сюда, стало быть, не случайно… так, да?.. – И точно сам пожалел о своей дотошности, поежился на месте, пытаясь подавить не то зуд, не то холод, не то стеснение. В глазах, казавшихся от полумрака угольно-черными, блеснула настороженность, губы чуть скривились, словно ожидали того, как я сейчас зверем накинусь за этот вопрос.
– Не случайно, – подтвердил я, покончив с обедом. И честно ответил: – Я к супермаркету шел.
Тот промычал, поднял мохнатые брови, выражая удивление.