Шрифт:
Роман
Перевод автора
Часть первая
Почти в девять вечера закончилось совещание, и Шефтл Кобылец в толпе съехавшихся со всего района бригадиров, взволнованный, возбужденный, вышел из гуляйпольского Дома культуры.
Вечерняя синева дохнула прохладой. Бригадиры торопливо расходились по мощеной улице: одни в Дом колхозника, расположенный за углом, возле клуба, другие — к жившим поблизости своякам и знакомым, где оставили распряженных
Совещание затянулось, а так как близилась горячая пора уборки, бригадиры спешили разъехаться по домам. Но Шефтл Кобылец еще раньше решил, что задержится. Он хотел повидать Эльку.
О том, что Элька в Гуляйполе, он узнал от секретаря райкома Миколы Степановича Иващенко, когда тот месяца два назад, еще в апреле, заезжал к нему в бригаду. Элька, как рассказывал Иващенко, приехала не одна, а с дочкой. Надолго ли? Трудно сказать. За последние годы ей много пришлось пережить. Погиб ее брат на маньчжурской границе, и кроме того… Иващенко не договорил, а Шефтл не допытывался. Но держится она молодцом, все такая же энергичная, работает заместителем директора районного пункта «Заготзерно».
С той минуты, как Шефтл узнал, что Элька вернулась в Гуляйполе, он томился желанием повидаться с ней. Ведь они не виделись восемь лет.
Да… Много воды утекло… Многое с тех пор изменилось. За эти годы жена его Зелда родила ему четырех славных детишек. И хотя нет у него к Эльке того чувства, что прежде, и все же… С Элькой связано что-то очень для него дорогое. В ней как бы осталась частица его самого, частица его жизни.
И Шефтл все поджидал случая съездить в Гуляйполе. Однако случай не подвертывался, в поле кипела работа, никак нельзя было оставить бригаду.
Теперь наконец он сможет ее повидать…
В глубине души Шефтл надеялся, что Элька, узнав о совещании, сама придет сюда, и всякий раз, когда хлопала дверь, тревожно оглядывался. Но напрасно. Совещание закончилось, а Элька так и не пришла. Днем, во время перерыва, он мог бы сам зайти к ней в контору, но не решился — там слишком много людей. Лучше он повидает ее дома. Он пошел в райисполком и узнал Элькин домашний адрес. Оказалось, что она живет на окраине, за деревянным мостом, в новом двухэтажном доме.
На обратном пути из райисполкома Шефтл завернул в гуляйпольский универмаг. Там он долго стоял у прилавка с игрушками, пока наконец не выбрал красный с синими полосками мячик, свистульку, губную гармошку и две ярко раскрашенные жестяные коробочки с леденцами. Подарки, завернутые в плотную коричневую бумагу, он отнес на заезжий двор и спрятал в своей двуколке, а коробку с леденцами сунул в карман.
И вот он, взволнованный, возбужденный, торопливо идет по улице.
Не успел Шефтл дойти до угла, как его догнал приятель — бригадир из Веселого Кута.
— Браток! — окликнул он Шефтла. — Ну как, едем? Пора до хаты.
— Но я… мне тут надо еще… — смутившись, ответил Шефтл.
— Ну, тогда дай закурить.
Шефтл молча вынул из кармана светлого холщового пиджака, тщательно отутюженного Зелдой, надорванную пачку недорогих папирос и протянул бригадиру.
— Значит, не едешь? — спросил тот, закуривая. — Ну, смотри… Тут тебя так вознесли, а ты… — и вдруг подмигнул: — Смотри…
Он еще постоял, глядя вслед Шефтлу. Он хорошо знал своего соседа. Еще не было случая, когда кто-либо из бригадиров соседних колхозов заводил у себя что-нибудь новенькое, чтобы Шефтл тут же об этом не проведал. Приезжал, ходил по полям, присматривался, расспрашивал о каждой мелочи, запоминал. Нет, Шефтл не из тех, кто даром теряет время. Если остается в райцентре, значит, что-то пронюхал, хочет достать для колхоза какую-нибудь новую машину, пока не опередили другие.
На широкой центральной улице ярко горели электрические фонари. В парке громко играла музыка, и принаряженные парни и девушки, как обычно в канун выходного дня, гуляли по улице.
Шефтл шел быстро, держась края тротуара, затененного разросшимися акациями. На прохожих он не оглядывался — боялся встретить кого-нибудь из знакомых: не хотелось задерживаться, вступать в разговор.
Дойдя до здания райисполкома, он пересек центральную площадь, — по воскресеньям тут собирался большой шумный базар, — затем свернул на длинную тенистую улицу, с нее — на деревянный мост и наконец очутился в небольшом переулке. Здесь зелени почти не было.
Издали Шефтл увидел двухэтажный дом и почувствовал, что у него сильнее забилось сердце.
Здесь, в этом доме… Как она его встретит? Узнает ли?
При этой мысли ему стало не по себе. «А может, повернуть назад? — подумал он вдруг. — Запрячь коня и — до дому…» Но он чувствовал, что не сделает этого. Он к ней зайдет, а там — будь что будет.
У калитки стояла полная женщина в кричаще ярком халате и щелкала семечки. Шефтл спросил у нее, где здесь живет заместитель директора «Заготзерна». Женщина осмотрела Шефтла с головы до ног, затем показала на первый этаж.
Проходя мимо освещенного окна, Шефтл невзначай заглянул в него: сквозь полупрозрачную белую занавеску он увидел Эльку.
И снова, совсем как когда-то, забилось сердце. Ведь знал он, давно знал, что Элька вернулась, что она здесь, в Гуляйполе, а все же до этой минуты не верилось, что она так близко.
И вот он стоит у ее двери…
Шефтл тщательно вытер платком вспотевший лоб, поправил воротник пиджака и несмело постучал.
Ему не ответили. В комнате слышался шум, Элька — Шефтл узнал ее голос — громко, с ноткой раздражения бранила кого-то, видимо ребенка: «Сколько раз я тебе говорила, не трогай чернильницу! Ну что мне теперь с тобой делать!»
Плачущий детский голосок что-то пролепетал. Шефтл, собравшись с духом, постучал еще раз, сильнее.
— Кто там?
— Можно? — переступая с ноги на ногу, глухо спросил Шефтл.
В комнате стихло. Шефтл услышал шаги, легкие, быстрые. Дверь отворилась: на пороге, в светлом ситцевом халатике, стояла Элька. Лицо у нее было удивленное.
— Вам кого? — спросила она, вглядываясь в темноту. Шефтл совсем растерялся.
— Можно к вам… то есть не поздно ли?… — проговорил он неожиданно охрипшим, чужим голосом.