Небо на плечах
Шрифт:
Молодость не только наивна, она еще и жестока. Сколько человек полегло и сколько еще поляжет на пути портфеля к императору, Дмитрия не интересовало. И даже защита брата — то, с чего началась эта кампания, — отошла на задний план. Юношу сейчас вели азарт и кураж. Если бы у тихоходной подлодки были весла, Васильев, не задумываясь, заделался бы гребцом. Но приходилось смирно сидеть на отведенном месте и, за неимением другого занятия в тесном отсеке плавсредства, изучать попутчика — весьма интересную персону, судя по замеченным татуировкам. Что общего может быть между братом и этим
За сутки с половиной пути спутники едва обменялись десятком слов, что, вполне вероятно, спасло Дмитрию жизнь: едва ли кого-то ненавидел Сорецкий больше, чем представителей Приказа. Приходилось сталкиваться. А все повадки молодого человека просто кричали бывалому преступнику о принадлежности к этому подлому сословию. И дай тот малейший повод, вора бы не удержало ни данное слово, ни потенциальная месть со стороны знакомого аристократа.
Повезло. Волк и волчонок на время спрятали зубы и мирно разошлись на темном берегу Москвы-реки. На этот раз.
ГЛАВА 8
За очень короткий отрезок времени я повторно окинул Земелю новым взглядом. В голове роился целый сонм мыслей, идей, которые, подобно молекулам в броуновском движении, беспорядочно сталкивались, меняли курс, мешали друг другу.
— Ты злишься? — спросил меня этот… не подберу слов для определения.
— Нет. Думаю. Какое уютное место — мой Багряный!
— Если это шутка, то несмешная. — Заломленная бровь на осунувшемся лице смотрелась так же выразительно, как и раньше.
— Ни-ни-ни! — замахал я на него руками. — Какие шутки! Уютнейшее!!! Советую начинать думать так же.
— И какие же предпосылки привели тебя к такому парадоксальному выводу? — Пилот неуверенно преодолел метры, разделяющие нас, и тяжело опустился на пол рядом со мной.
Покосился на него:
— Сделаю вид, что понял эту словесную конструкцию, и, так уж и быть, отвечу. Потому что альтернативой нам с тобой будет еще более уютная квартирка метр на два. Возможно, даже с именной табличкой, но более вероятно, что безымянная и одна на двоих.
— Все там будем, но хотелось бы нескоро. А есть другие варианты помимо озвученных?
— Есть, — не стал развивать тему.
— Тогда почему ты все еще не действуешь?
— Действительно, чего это я? — кривовато усмехнулся я в ответ на изучающий взгляд все еще пребывающего в счастливом неведении Олега.
Встал, отряхнулся. Сарказм сарказмом, а вытаскивать нас из потенциальной ямы нужно было срочно.
— Так на ком я женился, что даже тебя это пугает? — догнал меня у стола вопрос сидящего на полу Земели.
— Всего лишь на старшей дочери императора, Ольге Константиновне Романовой.
Но если я и ожидал какой-то реакции, то явно не такой.
— Жену не отдам! — прорычал Олег, сузив глаза.
— Да кто
Так… с чего начать?
Пока я медитировал над телефоном, он сам зазвонил.
— Васин!
Чудовищная смесь французского с китайским полилась мне в ухо. И эта тарабарщина звучала сейчас лучше райской музыки.
— Они нашли! — зажав микрофон, ошарашенно проговорил я. — Они нашли!!! — заорал уже в полный голос. — Зёма! Нашли!!! — и продолжил уже более спокойно: — Олег, делай что хочешь, но телебашня должна заработать!
Мои знания о вирусах и способах борьбы с ними ограничивались одним общим курсом по самым распространенным, который проходили на втором году обучения в медакадемии, да еще с глубоким креном на меры профилактики. То есть если и отличались от нуля, то ненамного, — все-таки выбранная специализация полевого хирурга с ними была связана минимально. Но простейшей логики хватало понять, что раз «летучая смерть» — усиленная с помощью алексиума разновидность ветряной оспы, то для победы над ней требуется магически усовершенствовать антитела, вырабатываемые организмом при болезни.
Семь дней потребовалось Гольдштейну вместе с присоединившимся позже Хун Хунли, чтобы подобрать цепочку воздействий, приведшую к нужному результату. Технология была пока еще сырая и наверняка неоптимальная — вакцина вырабатывалась напрямую из крови одаренных, обладающих иммунитетом. Как и сам вирус, она была ограниченного срока действия — уже через несколько часов после производства полностью теряла лечебные свойства. И чем сильнее был одаренный, тем меньше манипуляций с его кровью требовалось совершить.
— Сыворотке, что у нас получилась, мы присвоили рабочее название «Гольдхун», — ревниво завершил Соломон Аронович свой рассказ о создании вакцины.
Для недовольства у ученого были причины: поспешив первым доложить императору о создании лекарства, он увяз в бюрократическом аппарате Кремля и был вынужден в конце концов отрапортовать министру здравоохранения. В предвкушении высочайшей благодарности и дождя из наград необходимость проинформировать меня — молодого выскочку-губернатора, который непонятно кто и неизвестно откуда взялся, он переложил на плечи китайского коллеги. К чести иностранного профессора, тот пытался отказаться от заслуженных лавров, но решительно настроенный Гольдштейн сумел его переубедить. И как-то так получилось, что, имея прямой выход на личный телефон императора, первым наверх об успехах отчитался я, опередив даже министра. Ох уж эти аппаратные игры!
При всем уважении к уму и таланту Гольдштейна, даже такая мелочь была мне на руку — в момент обнаружения заветного колечка на руке Земели ставки в игре ракетой взмыли ввысь, ставя на кон уже не карьеру, а жизнь. Был соблазн и лекарство как-нибудь переименовать — моя власть простиралась и на это, но тут уж пришлось себя одернуть, озлобленные ученые — такие… затейники!
— Поправьте меня, если я ошибся: в настоящий момент бесполезно организовывать поставки крови из ближайших не затронутых карантином районов, потому что за время пути кровь потеряет так нужные вам свойства?