Шрифт:
ПРЕДИСЛОВИЕ
Несколько лет назад, получив задание критически описать на страницах нашей газеты положение в «Звезде», я провел немало времени с этой футбольной командой, узнал о ней так много, что вместиться в одну статью ее жизнь не могла. Кстати сказать, статья получилась вовсе не разгромной — просто-напросто опоздала стать такой. «Звезда» в тот год, вопреки предположениям, удивила победой в Кубке и неожиданно ярким дебютом Святослава Каткова.
Материал
Да и вряд ли я теперь смогу рассказать о жизни этой команды стройно и последовательно. Поэтому мои рассказы не всегда вытекают один из другого, какие-то истории и мысли повторяются в них, события порой опережают друг друга. Но я должен рассказать все, что могу, сегодня. Сейчас. Хотя бы потому, что Святослав Катков еще играет, он еще молод, и не я один спешу на стадион в надежде с его помощью испытать чувство приобщения к непостижимому действу, именуемому футболом.
ВСЕ РАДИ НЕГО
«Звезда» опять безнадежно проигрывала.
Наблюдая за своими недавними партнерами, Сергей ни в чем не мог их упрекнуть: они и старались больше обычного, и находили порой какие-то новые, пусть и незамысловатые, решения, иногда к ним приходило — правда, всего на несколько минут — то прежнее горение, что раньше придавало блеск их умению и стараниям. Но все же игры цельной, осмысленной не было.
В отличие от недавних, тоже проигранных матчей сегодня — в этой тягучей, нудной игре — никакой драмы не происходило: «Звезда» уступала знаменитой команде, прошлогоднему чемпиону, который опять отлично начал сезон.
Бесцветно начавшийся матч бесцветно и закончился. Сергей взглянул на расстроенного брата.
— Поезжай домой, — сказал он Святославу.
— А ты? — удивился брат, резко вскинув голову.
— Поезжай домой.
Сергей пошел вниз по ступеням, провожаемый взглядами, — осуждение и оправдание, порой неведомую надежду, а порой и отчаяние чувствовал он в них. Кто-то сбоку сказал:
— Катков, видишь как они — без тебя?
Другой голос подхватил:
— Серега, пожалел бы нас, если Савельев тебе — без разницы
Навстречу спешил, расталкивая толпу, раскрасневшийся толстяк, начальник лаборатории. Он тоже не удержался:
— Вот что ты наделал, Сергей. Они без тебя дышать разучились.
Сергей не отвечал: если вчера он знал, что говорить и таких случаях, и даже давал отпор, то сегодня слова уже не имели смысла, ибо на его глазах рушилось то, чему он отдал лучшие годы своей тридцатилетней жизни.
Капитанская повязка полетела к ногам бесстрастного администратора, а ведь именно она определяла для тысяч зрителей и для футболистов «Звезды» особую ответственность Минина и в игре и вне ее.
— Вдалбливали же всем! Ни на шаг от Сосноры! Раз за разом его упускали —дождались, что гол сделал. Я весь свой край прополол, бегал назад как дурак. А вперед придешь — мяча от вас не дождешься.
Всеобщее молчание окончательно вывело Минина из себя:
— Три «баранки» подряд! Вы ж ползали, а не играли! На люди стыдно выйти! Дождетесь, Бурцев па мозгам даст!
Услышав фамилию директора завода, старший тренер Савельев резко оборвал Минина:
— Ты, что ли, пользы много принес?
Вмешательство тренера оказалось неожиданным:
впервые Савельев позволил себе усомниться в футболисте, чье дарование сам же ставил выше других.
— Если считать, — продолжал Савельев, — как ты хочешь, так ты принес больше вреда, чем пользы.
— Я — вреда? — не хотел верить Минин.
— Сейчас ты все равно не поймешь.
Именно в эту минуту мимо распахнутой двери по опустевшему холлу прошел Сергей Катков. Савельев порывисто отвернулся, но поскольку все неотрывно смотрели в уже пустой проем двери, он должен был снова привлечь внимание к себе:
— Кто из вас хотел проиграть? Никто? Я гоже думаю, что никто не хотел проигрывать. Отдыхайте. До осени еще далеко. Отдыхайте.
Сергей прекрасно знал, какое испытание ждет его в затихшем холле, но сегодня даже хотел этого. Мимо него, то в одиночку, то вдвоем, проходили футболисты «Звезды». Он не видел их лиц, не видел взглядов, которыми они награждали его, но знал: одни смотрят с упреком, другие — с жалостью. И знал, что все они правы.
Минин, как обычно после матча, вез Савельева на своей «Волге» домой — они жили по соседству. О собственной вспышке Минин уже искренне жалел и всю не6лизкую дорогу говорил не умолкая. Сидевший рядом Савельев занятый, обрушившимися на команду неудачами, лишь прислушивался к его голосу. На своего друга, левого защитника Збарского, дремавшего на заднем сидении Минин привык не обращать внимания.
— Вы мне все: талант, талант, но я же и вкалываю? Даже сегодня, уж на что хотелось плюнуть, сбежать. Выжат — как из стиральной машины вытащили. Ну, да, все вкалывали. У всех игра не пошла. А с Минина все равно спрос. Никто бы с Сосноры не спросил, любой тренер. Даже вы, даже Веретеев. Не посмели бы. А с Минина всегда спрашивают, даже когда отыграл, как король. Но не могу я один очки приносить. А как треплются, если я хуже сыграл, чем другие?
— Помолчал бы ты лучше, — ответил Савельев.
— Почему я должен молчать? Вы от всех требуете молчания, потому что сами не знаете, что сказать? Потому — да?
— В этом ты прав. Раньше не знал. Но теперь…
Савельев не закончил своей мысли, а Минин понял — любой бы понял — к какому решению пришел тренер.
— Нет, вы так не думаете! Нет!
А Савельев глухо, с видимым спокойствием, но по сути грубо ответил ему:
— Да.
— Тогда скажите, что вы задумали?
— Наоборот, как раз наоборот. Все когда-то задуманное перечеркнул.