Небо в зеленой воде
Шрифт:
– Тогда что случилось?
– настойчиво выпытывала она.
– Ужасов вчера на ночь насмотрелась, и потом кошмар приснился, - не моргнув глазом солгала я. Мне не хотелось ни с кем, даже с ней обсуждать сегодняшнюю встречу.
– Сколько можно тебе вдалбливать, не смотри всякую гадость. От этого развиваются депрессия, агрессия и суицидальные наклонности, как врач тебе говорю. Лучше уж мыльные оперы.
– Ну ладно, Алис, возвращайся к своей пассии, а то он наверно от тоски уже стены грызет, - беззвучно зевая, проговорила я.
– Если ты намеревалась поразить меня свой проницательностью, хочу разочаровать - не удалось. Я знаю тебя слишком давно, и успела привыкнуть.
– Это не проницательность, а годы плотного общения
– А ты чуточку безрассудней.
Этой ночью меня мучила бессонница. Час быка - кажется, это так называется. Томительные минуты тянулись бессовестно медленно, а сон все не приходил. Я тщательно старалась отвлекаться, перебирая в голове сюжет недавно прочитанной книги, а потом любимого фильма, временами все же удавалось соскальзывать, как по наклонной плоскости, в сон, но за мгновенье до полного забытья меня выдергивали на поверхность глаза, ставшие ужасом прошедшего дня. Они сверлили и затягивали, даже пропущенные через призму памяти. Как ни странно, я запомнила их в мельчайших подробностях, хотя видела считанные секунды, которые, впрочем, показались долгими часами.
В итоге уснула только под утро и спала непростительно долго, мне повезло, что поезд отправлялся в два часа дня, иначе бы точно опоздала. Разлепив с трудом поддающиеся веки и взглянув на часы, я молниеносно вскочила с кровати. Бегая по номеру и собирая вещи, не переставала себя ругать. Ведь рассчитывала на то, что встану в нормальное время и смогу спокойно собраться и позавтракать, но неожиданная бессонница выбила меня из колеи.
Быстро натянув джинсы и оливкового цвета рубашку, заглянула в зеркало, не особо обрадовавшись увиденному. Я всегда была свято уверена в том, что иметь красные глаза и темные круги под ними не может себе позволить даже девушка, которая провела безумно прекрасную ночь с любимым мужчиной, не говоря уж о паршивых часах в одиноком номере гостиницы. Женщина должна всегда хорошо выглядеть, несмотря ни на что - с детства вдалбливала в мою голову мама и ее увещевания не прошли даром. Постаравшись скрыть все последствия не лучших в моей жизни часов, я потратила последнее отведенное время, и поэтому такси примчало меня к вокзалу за несколько минут до отправления.
Терпеть не могу опаздывать. Заняв, наконец, свое купе, я источала такую злость, что кажется, могла укусить первого попавшегося мне несчастного, и небольшой классический саквояж, стоявший на противоположном сидении, осматривала с неиссякаемым раздражением. Купе было на двоих, и я собиралась закатить знатный скандал, если придется пять часов ехать с вопящим ребенком или, например, храпящим взрослым.
Поезд медленно тронулся и стал набирать скорость. Очень хотелось есть, и я отправилась искать вагон-ресторан. Двигаясь к хвосту, как надеялась, я отвлеклась на проносившиеся мимо пейзажи. По ту сторону окна красовались разноцветные в это время года поля, разделенные на четкие геометрические фигуры, с маленькими, редко встречающимися домиками пригорода Женевы. Ближе к горизонту простиралось бескрайнее море яркого осеннего леса, впадавшее на краю видимости прямо в серое пасмурное небо. Услышав тихие шаги, еле различимые из-за поглощавшего звук покрытия, я с трудом оторвала глаза от убегающих на восток буйных красок, не желая столкнуться с кем-нибудь лбами. И снова увидела его.
Это, безусловно, был он. Теперь я узнала бы эти глаза из тысячи. Кошмар моего вчерашнего дня и бессонница сегодняшней ночи воплоти шел по проходу навстречу твердой уверенной походкой. На лице все то же удивленное выражение. Глаза, будто впитавшие весь холод арктической зимы, смотрели, на меня не мигая. Черные брови сошлись на переносице над изумрудными озерами. Показалось, что все вокруг замерло: движение поезда, мерный стук колес, улетающие за горизонт поля - ничего этого вдруг не стало, только его четко высеченная фигура и гипнотизирующий взгляд, приближающиеся с неспешной неотвратимостью. Я снова ощутила
Первая и единственная мысль - срочно убежать как вчера, без оглядки, не останавливаясь, не думая, не разбирая дороги, но я страшным усилием воли сумела остановить себя. Бежать попросту некуда, разве что закрыться в купе и не выходить все пять часов, что, кстати, не гарантировало освобождения от всепоглощающего страха, который вызывал во мне этот человек, не говоря уже о том, что это глупо, по-детски и совершенно мне не свойственно. В итоге я зло оборвала поток мыслей, принявший столь неправильное, как мне казалось, чисто инстинктивное направление. Одного раза хватит. Я не привыкла прятаться и никогда ни от кого не бегала, теперь уже можно сказать, почти никогда. Злость накатила на меня неудержимой волной презрения к самой себе и к этому мужчине, заставляющему чувствовать себя слабой и беззащитной, каковой я никогда себя не считала. Злость и раздражение столь четко проявились, что нейтрализовали даже часть страха, помогая мыслить здраво. Я всегда была сильной, во всяком случае, старалась себя в этом убеждать и только крепче обычно сжимала зубы, когда жизнь старалась прижать меня к грешной земле, проверяя на прочность характер.
Мысли промчались с невероятной скоростью, но я все же вынудила себя идти по проходу навстречу страху, не отводя глаз и даже не собираясь уступать мужчине в этой идиотской игре в гляделки. Злость становилась сильнее с каждым шагом, и вибрации от бурлящих пузырьков в крови только подстегивали ее кипение. Подойдя почти вплотную, я уже не смогла сдерживать свое раздражение.
– Что вы в них увидели на этот раз?
– зло выплюнула я английские слова, имея в виду свои несчастные глаза, в которые он продолжал впиваться даже сейчас. Почему-то подсознательно я преисполнилась уверенности, что он поймет меня.
Человек остановился как вкопанный прямо передо мной, не потрудившись даже уступить место для прохода, несколько томительных секунд продолжая вглядываться в меня, нависая своей угрожающей фигурой. Страх отступил под натиском слепой злости.
– Ручей...
– протянул он, и какая-то усталая обреченность вперемешку с облегчением послышались в его глубоком резком голосе. Звук, нарастая, отразился от стен, как в огромном пустом помещении. Мое тело инстинктивно сжалось, еще не улавливая смысловой нагрузки ответа. Я понимала, что это всего лишь иллюзия слишком разошедшегося воображения, но ничего с собой не могла поделать.
– Горный ручей. Вода бежит по извилистому склону, и тяжелые капли срываются вниз на острые камни.
Он говорил это так уверенно, будто в моих глазах в данный момент крутилась пленка кинофильма, и мужчина всего лишь перечислял увиденное на ней. Я в шоке уставилась на него.
'Что это было - комплимент или такой оборот речи?' - слова, мягко говоря, застали меня врасплох. Из-за внезапного замешательства пришлось себя снова собирать в кулак, хотя за словами в карман я никогда не лезла.
– Комплимент, конечно, витиеватый и затейливый, но для него больше бы подошли голубые глаза или, в крайнем случае, серые, - я не пыталась скрыть раздражение, которое выдавал мой разъяренный голос. Казалось, он этого совершенно не заметил или, наоборот, слишком хорошо понял, уголки его губ слегка приподнялись в сдержанном подобии ухмылки, неприятно исказившей лицо. Сейчас своим взглядом я могла бы кого угодно стереть в порошок, даже человека выше меня на голову, но только не его, и это было непривычно и плохо, очень плохо.