Небо выше облаков
Шрифт:
– Да в том-то и дело, что лучше бы с первым встречным! Ты мне нужен, понимаешь? Ты, Андрей! Как друг, как близкий человек, а не как спарринг-партнер в постели. Я не должна была этого допустить. Ведь я как никто тебя знаю!
– Не вижу, как одно мешает другому. К тому же, Светка, для здоровья женщины секс полезен, это я тебе как врач говорю. И если мы еще пару раз повторим, я не перестану быть тебе другом.
– О-ох, ты не меняешься. – Я торопливо отворачиваюсь и спускаю ноги с кровати. Дергаю на себя одеяло. – Ладно, мы уже не
– Шибуева, между прочим, я твой муж, – не совсем к месту упоминает Андрей. – Вроде как! И ночью ты меня не стеснялась.
Он не отдает одеяло, и мне приходится укутаться в отброшенное в сторону покрывало. Я встаю и закрываю грудь. Но плечи все еще голые, и горят под черным взглядом.
– Вот именно, что вроде как, – говорю в сердцах.
Шибуев вслед за мной садится на край кровати. Смотрит с грустью, наклонив голову.
Не удержавшись, я протягиваю руку и глажу его по щеке. Склонившись, касаюсь поцелуем губ. В конце концов, ночь нашей близости – моя вина, и я это понимаю.
– Андрей, ты мне друг, и я тебя люблю. Но если у меня будет муж такой же бабник, как ты, я или возненавижу его, или сама повешусь. Моя гордость собственницы этого не перенесет. Тебе тоже не нужны проблемы. Давай просто забудем, хорошо? Представим, что все это нам приснилось. Вино иногда и не таким фантазиям способствует.
Сказала, а у самой щеки вспыхнули от воспоминаний. С другом такого не вытворяют. Вот разве что во сне.
– Как скажешь, Света. Хотя, знаешь, такое сложно забыть. Я и сейчас тебя хочу.
Он говорит это, оставаясь серьезен в лице, но ловит мое запястье и притягивает к себе. Обнимает рукой под ягодицами.
– Сахарочек, мы обязательно все забудем, обещаю, – сладко шепчет. – Потом. А сейчас я еще разочек хочу с тобой уснуть. М-м, Светка-а…
Пальцы у Шибуева – длинные и чуткие пальцы хирурга. Такие умеют ласкать и говорить с телом особым языком, пробуждающим в нем жизнь. Они забираются под покрывало и ползут по ноге. Касаются самых интимных мест. Их напору так трудно устоять, и я чувствую, как горячая волна возбуждения затапливает меня с головой.
– Пожалуйста, Андрей, отпусти. Мы не должны…
– Не могу.
Мы уже не пьяны, и когда он входит в меня, я обещаю себе, что это в последний раз.
POV Андрей
– Здравствуй, сынок! Ну, как все прошло? Как свадьба? Отшумела?
Я захожу в свой дом – в дом моих родителей, разуваюсь, сбрасываю с плеч пиджак и нахожу мать на кухне. Она сидит у стола, закинув ноги на соседний стул, и что-то печатает в ноутбуке. Повернув голову, бросает на меня короткий взгляд из-за очков и снова возвращается к работе.
Для родителей
– Отлично, ма. Невеста была просто красавица. Так и хотелось съесть!
Я целую мать в щеку, и на этот раз она грозит пальцем:
– Но-но! Смотри мне, Андрей, не натвори дел! Ох, – вздыхает, – поскорее бы ты уже и сам женился. Мы с отцом не молоды, внуков хочется. Вот Аллочка, чудесная же девушка, и так тебе подходит. И умница, и красавица, и врач, что немаловажно! – делает ударение на последнем слове. – А фигура какая! Я уже молчу о том, как хорошо ее семья к тебе относится.
Я сажусь на стул и откидываю плечи на высокую спинку. Расстегиваю рубашку на груди.
– Не начинай опять, ма.
– Но ты же ничего не хочешь слышать! – возражает мать.
– Не хочу. Меня не впечатляют скучные сухопарые девственницы. Я люблю жизнь.
– Господи, Андрей! – восклицает родительница. – И в кого ты у нас такой?
– Какой?
– Обормот!
– Ну спасибо, родная, – я смеюсь, глядя на мать. Она тоже улыбается, но ей не все нравится, и я вижу грусть в ее глазах.
– Боже мой, сын! Что у тебя на шее? Ты на свадьбе у друга был, или в доме терпимости? Как завтра на работу-то пойдешь, гуляка? Ну сколько это может продолжаться? Хоть бы нас с отцом постеснялся!
– А что там? – я провожу ладонью по шее и выше, чувствуя на подбородке колючую щетину.
Но мать только отмахивается.
– Потом посмотришь. Есть будешь?
– Буду.
– Так я и думала. – Она закрывает ноутбук и встает. Качает недовольно головой. – Голоден, значит. Наверняка с какой-нибудь свиристелкой со свадьбы слинял, да? Ох, Андрей, Андрей…
Позже, уже в своей комнате, я достаю из кармана брюк бумажник, и вместе с ним на пол падает нетронутая пачка презервативов.
Я поднимаю ее и задумчиво верчу в пальцах, рассматривая с долей удивления. Со Светкой даже в голову не пришло их использовать. Не вспомнил. Почему? Неужели всему причиной ее признание?
Но ведь с другими меня останавливали иные факторы. Я врач, и не могу о них не помнить.
Однако Уфимцева ощущалась, как чистый кайф, которым хотелось упиться, а корни желания уходили слишком глубоко, чтобы от него отказаться.
Мы оба были пьяны, это так. Но понимал ли я сам до конца, чем для нас двоих может окончиться вечер? Чего добиваюсь, когда давал волю рукам? Когда соблазнял тихим шепотом. Понимал ли, что готов шагнуть за границу дружбы?
Да, понимал. От того и пробуждение не показалось ошибкой. Мне хотелось Светку с первой встречи – вот что было правдой.
Я всегда любил женщин, а Уфимцева еще в школе обещала стать лучшей из них. О ней были первые подростковые фантазии, первая ревность и первая досада, что вновь и вновь выбирала не меня. О ней думал вчера, когда стояла близко, когда смеялась и обнимала, лаская голубым взглядом. Желание просто затмило голову.