Небывалое бывает (Повести и рассказы)
Шрифт:
Продолжают французы свой путь. А в это время из разных окрестных сел выходят уже отряды. Приказ — собраться сегодня им у ручья, у Егорьевской балки.
Подошли французы к ручью — крестьяне со всех сторон. Несметно. Черно от кафтанов. Конный виден в крестьянских рядах — наверно, начальник.
Скомандовал конный. Бросилось воинство на французский обоз. Растерялись солдаты, что были с пушкой, — куда же палить, в какую же сторону! Всюду крестьяне. Стрельнули в конного, в старшего. Да, к счастью, того, перелет.
Выстрел
Возвращаются партизаны с отважного дела домой. Едет на коне солдат Четвертаков, Ермолай… как там тебя по батюшке? Эх, можно, пожалуй, без батюшки. Ермолай Четвертаков — генерал крестьянский. Ваше солдатское превосходительство!
Баба есть баба. Впрочем, не всякая.
Василиса Кожина была женой деревенского старосты. По-бабьи она проворная. В избе чисто, дети накормлены, скотина в хлеву в довольствии.
Да не только этим Кожина славилась. Муж у нее хоть и староста, да то ли с ленцой, то ли просто не очень проворный мужик. Вот и сложилось так, что по всяким делам крестьяне ходили не к старосте, а к женке ленивого Кожина.
Оказалась старостиха первой в селе фигурой.
Баба она дородная, баба она степенная. И посмотреть на такую приятно, и услышать умный совет. В общем, довольны крестьяне. Жаль, что женщин в старосты не избирают.
И вот накатилась война с французами.
Бегут к Василисе крестьяне:
— Как же нам быть?
— Бить нежданных, непрошеных, — отвечает им Кожина.
Смотрят мужики на нее недоверчиво. Не шутит ли баба?
— Что же мы — войско?
— А где ружья?
— Где сабли?
Короче, впервые совет Василисы был для крестьян ничто. Посмеялись, и только. Тогда собрала Василиса баб помоложе. Создался женский отряд. Без ружей, без сабель. Вилы, простые рогатины — вот все, чем богаты бабы.
Уходят крестьянки в соседний лес. Смеются крестьяне:
— Аники-воины!
— Бонапарту схватите в плен!
Впустую, конечно, ходили вначале по лесу бабы. Но вот наступил день, когда поймали они француза. Тянут трофей в село.
Глянули мужики, так и ахнули. Ходят вокруг француза, смотрят, не верят своим глазам:
— Гляди, настоящий!
— С усами!
— И сабля, смотри, была. И ружье!
Висит оно теперь на плече у Кожиной. Сабля у рыжей молодки в руках. Торжествуют сельские женщины:
— Ага!
— Не верили!
— Вот вам мужская работа!
— Ну, посмотрели? — спросила Кожина. — Теперь собирайтесь, очередь, значит, ваша.
— Подумаешь — раз повезло!
— Скопом штуку одну споймали.
— Ну меньше, ну больше одним — французская армия от этого, что ли, убавится?!
— Дурни! —
После первой удачи дело у женщин пошло успешнее. Второй, третий, четвертый француз попался.
Ружьишками женщины обзавелись. Василиса Кожина ходит теперь в шинели. Сабля гусарская сбоку висит.
Отводят женщины пленных в уездный город Сычевку. Слава о них гремит.
Задумались теперь мужики. Завидно им, глядя на женщин.
— Эх, зря мы тогда не поверили!
— И нам бы теперь почет.
Пересилили они мужское свое упрямство. Стали являться к Кожиной, проситься в отряд.
— Ну что же, надо подумать, — отвечает с улыбкой им Кожина. — Тут как присудит наш бабий сход.
Сход порешил мужиков принять. Давно ведь женщины этого ждали. Не бабье дело вести войну.
Хоть и не бабье, да все же мало кто из женщин оставил ружья. Огромный теперь отряд. Старшим по-прежнему Кожина. Мужики послушны во всем.
— Приказывай, матушка, слушаем.
— Бей до конца француза! Ныне это единый приказ.
Вот какая она, Василиса Кожина, русская женщина, храбрая женщина. Ее не то что на место старосты, Кожину хоть в губернаторы назначай, хоть в военный совет сажай.
В белорусских непроходимых лесах под Оршей расположился партизанский отряд — крестьяне из ближних сел. Тут под Оршей они воевали, тут же в лесах и жили.
В отряде среди других мужичонка, по имени Петрусь, по фамилии Глебка. Он и выбрал-то это место.
— Хорошее место для вас я выбрал, — любил похвастать Глебка. — Можно по французам отсюда ударить, можно и снова сюда утечь!
Так крестьяне и поступали. Ударят по обозу, небольшому отряду французских солдат или по фуражирам и снова в леса.
— Нет, все же хорошее место я выбрал, — не унимается Глебка.
А место-то, по правде говоря, было не очень хорошее. Болота кругом да топи. Мошка безжалостно ест. Нет бы выбрать где выше, где суше.
— Зато неприятель сюда не сунется, — рассуждает все тот же Глебка. — Сиди тут, как лыцарь в каменном замке.
— Твой замок одни болота.
— Болота для нас тут потверже камня, — отбивается Глебка. — А главное, можно всегда утечь. Любому из любого места можно всегда утечь, — философствует Глебка.
И вот однажды крестьяне было напали на какой-то обоз. Да тут подоспела французская полурота, и партизанам пришлось бежать. Добежали они до леса — думали, дальше француз не тронется. Однако полурота попалась отважная. Гнала она мужиков и дальше, шла по пятам и загнала в такие топи, что стой! Дальше вперед ни шагу. Тут, к счастью, спустился вечер. Французы тронуть крестьян не успели. Зато обложили со всех сторон — конечно, кроме той, где болото. Расположились солдаты на ночь. Противник надежно схвачен. Завтра ему конец.