Нечаянная радость (сборник)
Шрифт:
А она продолжает:
– Варь, у меня еще готовая продукция есть, а тащиться с нею по городу по такой жаре неохота. Я лучше в садике творчеством займусь. Может, ты мне и остальную продукцию по заказчикам развезешь и деньги с них возьмешь? Они мне десять тысяч за фрукт платят, тысяча – твоя. На обратном пути деньги мне завезешь. Идет?
Я не удивилась такому доверию – я бы ей тоже доверилась.
– Идет!
– Ну так сдай назад – фрукты у меня в палисаднике на солнышке зреют, сохнут то есть.
Я задним ходом подъехала к ее палисаднику, украсила Юленька мою поливалку
Доехала до Щорса, остановилась у киоска. Астраханскими арбузами торговал азербайджанец.
– Хозяин! Принимай заказ!
Тот от радости так и заскакал ламбадой вокруг моего карнавала. Снял приглянувшийся арбуз и тут же выложил десять тысяч. А потом и говорит:
– Слюшай, арбузы водичкой не освежишь?
– Легко! И всего за тысячу рублей.
– Давай, брызгай! Сняла я шланг, повернула рычаг закачки в обратную сторону и щедро, основательно обмыла всю астраханскую продукцию прямо через стены киоска, благо они из реек. Засверкали арбузы вымытыми глянцевыми боками, и хозяин аж расцвел.
– Ты завтра опять приезжай! – говорит, протягивая мне тысячу.
– Приеду, если дождя не будет.
– А сейчас к рынку поезжай, скажи – от Рашида. Там мои продавцы лейками прилавки поливают, только ленятся они. А ты со своей техникой им настоящий свежий дождь сделаешь! Они заплатят. Скажи им, Рашид велел по пятьсот рублей с прилавка дать. Сделаешь?
– Сделаю. Отчего не сделать для хорошего человека?
– Арбуз хочишь?
А кто ж откажется? Он выбрал едва ли не самый крупный.
У киоска с дынями я сдала рекламную дынищу и сразу сама предложила вымыть продукцию, но уже за полторы тысячи. Сговорились за тысячу двести.
После всех киосков я поехала к рынку… Так я и объехала часа за три весь центр городка, всюду оставляя за собой радость и свежесть. Особенно щедро полила площадь перед городским управлением – чтоб видели работу фирмы «Моем, моем, поливаем!». Бак водой еще четыре раза заправляла, все через старушек, то есть через их окна, конечно. Теперь у меня пять постоянных точек забора воды образовалось.
Вернулась в гараж, по пути Юленьке деньги завезла, на завтра с нею условилась о развозке ее бутафории по другим торговым точкам. После я сдала машину Андреичу, договорилась о выходе на работу на завтра и взяла аванс: всего каких-то десять тысяч, но меня это пока устроило. Пришла в офис, послала Кошкарева выгружать привезенные фрукты, а сама села считать деньги. Больше пятидесяти тысяч у меня за день набралось: всем нашим сотрудникам по десяти тысяч выходило, да еще четыре мне, добытчице, осталось. А завтра я уже только на себя работать буду!
– Но чтобы завтра с утречка ты был в осаде у городской бухгалтерии, – сказала я Кошкареву, отдавая ему пачку денег. – Будешь теперь мои кровные у них выбивать! Только проговориться не вздумай, что я сотрудникам зарплату без них выдала.
– Да что я, дурак что ли? – весело обиделся Кошкарев и сел раскладывать деньги по конвертам.
Пришла Татьяна из своего ателье, взяла зарплату, приятно удивилась и обещала назавтра с утра прийти поработать часок. Юра заехал, он как раз из аэропорта пассажира мимо нас вез: взял зарплату и обещал в понедельник выйти поработать.
– Юр, ты, если в понедельник будет хорошая погода, так приезжай с утра пораньше, у нас тут клевая подработка наклюнулась. На спецмашине.
– Какой?
– Приедешь – увидишь.
Катя-бэбиситер сдала своего подопечного родителям и зашла на всякий случай поинтересоваться: нет ли денег? Обрадовалась, обнаружив в конверте полную зарплату. С ней мы договорились на среду – должен же у меня хоть изредка секретарь на месте сидеть! Хоть почту разберет…
Наталья Ивановна позвонила, узнав от кого-то, что зарплату дают, и обещала завтра зайти в обед за деньгами и даже полдня отработать – у нее уроки в первую смену. А Кошкарев, вы только подумайте, героически согласился завтра, кроме похода за зарплатой, еще и отчет закончить! Потому как у меня навряд ли время на это найдется: по прогнозу опять жару обещали – мне город поливать надо.
Май 2010 г.
ВЕТРЕНИЦА
Обычно после Литургии в любимой Сергиевой пустыни Елена Константиновна домой возвращалась умиротворенная и помолодевшая. Сегодня она еще и причастилась Святых Христовых Таин, а вот все же что-то ее беспокоило и томило сердце.
Садилась она всегда на кольце трамвая, место выбирала у окна, одиночное, чтобы по дороге из храма домой ни на что пустое и житейское не отвлекаться. Но в этот раз она глядела на скромный пригородный пейзаж за окном, а сердце продолжало щемить какой-то непонятной грустью. Да и место сегодня оказалось не столь удачным: солнце с синего апрельского неба светило ей прямо в глаза. Она терпела, сколько могла, только голову опустила, но когда трамвай всего одну остановку не дошел до места ее пересадки, к станции метро «Автово», бедное сердце ее кольнуло снизу острой иглой, да так, что она от неожиданности громко ахнула. Пассажиры на нее заоглядывались, и она очень смутилась.
С собой у Елены Константиновны был аптечный пузырек с корвалолом, была и маленькая бутылочка из-под минералки с чаем, чтобы запить, но не разводить же было процедуру лечения прямо в трамвае, не всем нравится, как пахнет корвалол! Тем более что ей через остановку выходить – она уйдет, а запах останется. Нет, нехорошо это, и она решила выйти прямо сейчас, на остановку раньше, у Красненького кладбища: зайдет она на кладбище и там спокойно выпьет лекарство не на глазах у прохожих. Заодно и помолится, помянет всех своих еще раз, Радоница же сегодня: хорошо в этот день помолиться не только в храме, но и на кладбище, пусть даже у чужих могил. Свои-то могилки у нее по всему городу, до них сегодня уж никак не добраться, при таком ее состоянии.