Нечаянная радость (сборник)
Шрифт:
Ярмарка была в основном посвящена продаже игрушек, сладостей и сувениров. Мы, естественно, накупили всякого-разного и для мальчика Никиты, и друг для друга, для чего нам пришлось на время разбежаться. Впрочем, как раз для Никиты у меня дома был подходящий подарок прямо из Германии – настоящий деревянный Щелкунчик, при всем параде, с саблей, бородищей и страшенными зубами, поэтому я в основном просто бродила вдоль киосков и прилавков, разглядывая игрушки. Больше всего продавали всевозможных, больших и маленьких ведьм на метлах; некоторые из них были почти в натуральную величину и совсем не смешные.
Ну, а что же ёлка? Ёлок вокруг было достаточно, больших и маленьких, разукрашенных и просто облепленных искусственным снегом и ватой, в гирляндах и без – вот только их не продавали. Как нам объяснили, рождественская продажа ёлок в Риме давным-давно закончилась.
Я рассказала Михаилу Николаевичу, что немцы выбрасывают свои ёлки, еще совсем свежие, сразу после Нового года, и некоторые эмигранты на этом экономят: подбирают их и ставят у себя дома на Рождество.
– Может, и нам подобрать выброшенную ёлочку? – предложила я. – Давайте не будем снобами, раз уж так получилось, а поездим по улицам: может, где и подберем.
– Не выйдет, – покачал головой Михаил Николаевич, – итальянцы тоже выбрасывают ёлки утром после Нового года. Но в новогоднюю ночь они по традиции выкидывают прямо на улицу еще и старую мебель и разный прочий хлам, так что уже первого января целая армия мусорщиков на машинах очищает улицы от старья: заодно они и ёлки подбирают и увозят на свалку. Как же я заранее не подумал о ёлочке!
Мы с Юрой промолчали: мы ведь тоже ёлку ставить не думали.
Свиной окорок и гусь, закуски и вино, сладости и фрукты – всё уже были закуплено, не было только ёлки.
– Ничего! – нарочито бодрым голосом объявил Михаил Николаевич. – Нам пора уже двигаться к дому, но по дороге в Ладисполи мы будем заезжать во все цветочные магазины и оранжереи – неужели мы не найдем хоть одну несчастную ёлку?
Да… Вот вам и старожил, вот вам и знаток местной жизни! Заезжали мы во все магазины и оранжереи. Но продавцы только таращили на нас веселые черносливовые глаза и откровенно потешались: «Какие могут быть ёлки шестого января, сеньоры!».
Обижаться на них не стоило: если итальянец над вами откровенно смеется – значит, вы ему понравились. Уж такой менталитет.
Наконец над нами сжалился хозяин цветочной лавки и посоветовал:
– Вам надо заехать в питомник декоративных деревьев. Вы куда едете?
– В Ладисполи.
– Это не совсем по дороге, на развилке вам придется свернуть на шоссе, идущее в Чевитта Веккиа, и там вы вскоре увидите вывеску питомника.
Мы поблагодарили и, окрыленные надеждой, двинулись вперед. Свернули на Чевитта Веккиа и действительно почти сразу после съезда увидели многообещающий рекламный щит питомника: поверху он был украшен маленькими ёлочками, правда, фанерными, ненастоящими. Мы свернули на подъездную дорогу, въехали в еще открытые ворота питомника, нашли служителя – и выслушали его радостное сообщение, что ёлок они распродали несколько тысяч.
– Все до одной ушли, дорогие мои сеньоры, все до одной!
– Что будем делать? – растерялся Михаил Николаевич.
Но не Юра!
– А может, у вас найдется какое-нибудь подходящее деревце, которое можно купить вместо ёлки? – спросил он. – Сосна или можжевельник, например?
– Конечно, конечно, сеньор! – радостно закричал продавец. – У нас имеются очень хорошие кипарисы!
И мы купили полутораметровый кипарис в горшке.
– Ничего, мы повесим на него колокольчики и фрукты, Никита сразу и не поймет, что это не ёлка – формой-то кипарис напоминает ёлочку! – утешала я скисшего Михаила Николаевича.
Сочельник мы встретили скромно, поскольку устали до изнеможения. А в Рождество принялись с утра наряжать кипарис и готовить стол к приходу гостей, которые должны были явиться к двенадцати дня.
Благоухание разомлевшего в жаре кипариса, апельсинов и дозревающего в духовке гуся наполняло дом. Кипарис был весь, от горшка и до верхушки, увешан серебряными колокольчиками и настоящими бусами – Катиными, а также виноградом, яблоками, мандаринами, бананами и хурмой так, что зелени не видать! На верхушке – картонная Рождественская звезда, покрытая, как рыбка чешуйками, вырезанными из фольги звездочками.
И вот наступил торжественный момент: в зал, то есть в комнату, предназначенную для празднования, немного робко входит мальчик Никита, держа за руку маму, молодую, красивую и печальную.
Он останавливается на пороге, замирает на миг, а потом бросается к нашей ёлке.
– Мама, ёлка! Ты только посмотри, мам, как здорово – кипарисовая ёлка! Да еще вся в колокольчиках!
Мы все вздохнули с огромным облегчением.
…Хор допел, объявили перерыв: дети готовили декорации для следующего номера программы – инсценировки по сказке «Морозко». Девушки из сестричества предложили желающим по чашечке кофе. Мы не отказались.
– Так что же было дальше с мальчиком Никитой и его мамой?
– Его мама уже давно моя жена, а мой приемный сын Никита недавно сам стал отцом.
– Надо же! Так вас, выходит, наша кипарисовая ёлка сосватала?
– Ну да. Когда Аннушка узнала про мои страдания в поисках ёлки, она прониклась ко мне доверием и, поразмышляв недолго после моего предложения, осталась с сыном в Ладисполи и вышла за меня замуж.
– «Она его за муки полюбила, а он ее за состраданье к ним!»
– Вот именно, дорогая, вот именно! И знаете, с тех пор мы по семейной традиции Новый год и Рождество отмечаем только с кипарисовыми ёлками, а потом высаживаем их в грунт. От нашего дома к берегу уже тянется целая аллея рождественских кипарисов. Жаль будет покинуть ее, если мы с Аней все-таки надумаем переезжать к Никите в Подмосковье.
На это я ничего не сказала. Что тут скажешь… Каждый выбирает сам, где ему жить: там, где растут кипарисы, или там, где растут нормальные ёлки.