Нечаянно вышла замуж
Шрифт:
— Можешь оказать мне услугу?
— Да, конечно.
— Найди адрес или номер ее мамы.
— Хорошо, вышлю смс.
— Спасибо.
Марк нажал отбой и остановился на светофоре. До квартиры Юли было еще буквально два квартала.
Только бы ты была там…
Он повторял эти слова как мантру, пока доезжал до нужного дома, парковал машину, искал нужные ключи в бардачке, заходил в подъезд и ехал на лифте, пока отпирал дверь и делал первый шаг в темноту.
— Юля?
Ответила ему лишь тишина. Он обошел все помещения и не нашел никого… Только сумку, с которой она уезжала в больницу.
Он схватился за следующую соломинку — номер, который прислала Лиля.
— Ало?
— Надежда Михайловна, здравствуйте. Это Марк. Скажите мне, что Юля у вас и с ней все в порядке.
— Ох… Милый…
— Что?
— У меня ее нет.
— Но вы знаете, где она?!
— Прости, но… похоже, нет.
— Как это? Она и вам не отвечала?
— Не отвечала. Только пару смс написала и все. Последнюю в субботу.
— И что там было?
— Что она уезжает из города, ей нужен отдых, и она напишет мне, где она будет.
— И где она?
— Я не знаю. Я думала, вы вместе уехали… Ой-ёй-ёй… Моя девочка пропала?
— Ваша девочка играет в прятки, похоже. Дайте мне знать, если она объявится.
— Да, конечно… Марк. Я волнуюсь.
— И я…
Повесив трубку, он рухнул на диван, будто его ударили под колени. Неприятный липкий холод полз по коже. Сердце встало где-то у кадыка.
Где же ты?.. Что ты творишь, дурочка?..
От бессилия хотелось кричать и бить стену. За нерожденного ребенка, исчезнувшую жену. Жизнь, которая начала складываться, разом сломалась. Слезы резанули по глазам. Говорят, что мужчины не плачут? Чушь! Плачут. Когда больно и нахлынывает отчаянье, плачут все.
Только бы с тобой все было в порядке…
Остаток дня он привычно мотался по городу в поисках Юли или того, кто в курсе, где она и что с ней. Уже к ночи он подъехал к дому и зашел в квартиру. Все, что он узнал — она подала заявление за свой счет с последующим увольнением. Начальник подписал, но заверил, что надеется на то, что она вернется.
Еще бы не подписал. Проблемные работники работодателям нафиг не нужны.
Марк сидел почти до утра с кошкой на коленях, в темноте и тишине… Какой же это был позор — бегать по городу и искать исчезнувшую жену. Как будто он какой-то изувер, от которого она сбежала и прячется. Эти взгляды… Казалось, они до сих пор его преследуют. Стало понятно только одно. Она действительно от него сбежала. Она хотела развода, но их так закружило… И вот она решила поставить точку. И прячется от него, чтоб не передумать. Это было больно. Все это…
На следующий день мама Юли позвонила и сказала, что Юля у какой-то школьной подруги в Ярославле и ищет там сейчас работу. Марк понимающе печально ухмылялся… Он был прав — она сбежала от него…
Шли дни. Ее вещи лежали по всей его квартире. Как будто она вот-вот выйдет из ванной или вернется со встречи с подружками. Он поливал ее цветы, кормил кошку и думал о ней. Пересматривая их фото, он слышал ее смех, чувствовал тепло ее рук, мягкость губ, запах волос, чувствовал ее дыхание на своей груди, как когда они спали в одной постели, видел ее упрямый взгляд и дерзко вскинутый подбородок…
Возвращаясь в пятницу с вечерней смены, он заметил знакомые фигуры у торгового центра. Повинуясь порыву, он припарковался и быстрым шагом направился к компании.
— Какие люди! Ты, наконец, решил вернуться на путь истинный?
Дима стряхнул пепел с сигареты и ухмыльнулся. Но Марк с ходу схватил его за грудки и припечатал к освещенной витрине.
— Это все ты, урод. Твоя поганая сущность, которая не могла смириться, что кто-то влез без очереди, которую ты сам себе придумал. Твой поганый язык, который ты распустил. Смерть нашего ребенка на твоей совести. Ты знал, что у нее угроза выкидыша, но все равно хотел ее задеть… Надо было тогда тебе морду набить. Кусок ты дерьма.
— Да пошел ты! — Дима пытался стряхнуть его руки. — Будто тебе есть особо дело до какого-то залета! Ты стольких на аборты отправлял…
— Ты все-таки тупица. Никто из них не был беремен, а только хотели меня этими словами удержать или привязать. Я, может, и скотина, но не стал бы делать ребенка случайной симпатичной девчонке, чье имя я даже не вспомню через пару месяцев. А уж если бы накосячил, не просил бы убивать ребенка. Моего ребенка! А этот… Он был особенным! Его носила моя любимая женщина. И он был моим. Он был живым.
— Но от любимого ли мужчины?
Со спины послышался голос еще одного человека, испортившего тот самый вечер. Отпустив Диму, Марк развернулся и посмотрел на Лешу.
— Ты хоть понимаешь, что она пережила?
— Но виноват в этом ты. Или не ты ей заделал ребенка?
— Я уже даже не знаю, кто из вас более жалкий. Вы оба полное ничтожество.
Марк развернулся и пошел на парковку.
— Это ты ничтожество. Она ведь тебя все-таки бросила. Может, и выкидыш подстроила…
Желваки дрогнули на лице Марка. Он остановился, будто раздираемый сомнениями, и, будто что-то решив, повернулся обратно. В два шага он оказался рядом с Лешей и ударил его так, что он не упал только за счет обшитой металлом колонны. Из разбитой губы сразу потекла струйка крови, пачкая каплями серую куртку.
— Давно надо было это сделать.
И он ушел, потирая саднившие костяшки пальцев.
Глава 32
Поезд остановился у заснеженного перрона. Ветер ноября трепал шарфы и полы пальто выходящих пассажиров. Едва Юля ступила на платформу, ей в лицо бросило сорванными откуда-то порывом снежинками. То ли это был поцелуй скучавшего по ней города, то ли его пощечина… Чемодан загрохотал колесиками, спеша за ней. Они прошли через вокзал и на выходе в город взяли такси. Говоря таксисту адрес, она чувствовала, как в груди становится тесно. В сентябре город был усыпан золотом. Деревья еще были в пестрых одеждах. Сейчас все постепенно укутывал снег. Каждая улочка была знакома. Город, где прошла вся ее жизнь. Тоска тихонечко скреблась мягкой кошачьей лапкой.