Нечаянно вышла замуж
Шрифт:
Он псих и перестал принимать таблетки?!
— Марк?
Он увидел ее растерянность и заглянул в комнату.
— Удрала… Сейчас!
Он проскользнул внутрь комнаты и начал заглядывать под одеяло, подушки и кровать. Юле стало не по себе…
— Ах! Вот ты где, негодница! — отозвался он уже из гардеробной.
… и вышел с пушистым маленьким комочком.
Котенок?!
— Знакомься, это Калли.
— Что это? Откуда?
— Ну… Я привык жить сам по себе, и раз уж ко мне пока не вернулась жена, я решил тренировать ответственность на кошке.
— Ты знаешь, что ты псих?
Но Марк только рассмеялся и посмотрел на мяукнувшее создание. Маленькие белые зубки и коготки впились ему в палец. Зверек издал какой-то рычащий звук и накинулся с новым рвением. Юля сама не заметила, как улыбка расплылась по лицу. То ли от вида пушистика, то ли от того, как мило выглядел с ним Марк, то ли тому, что он ей сказал, или что ее первые подозрения сейчас выглядели глупо, а может… от всего сразу.
— Возьми эту злючку. Эта крошка не дает мне спать по ночам, она забирается под одеяло и начинает там проказничать, царапается и кусается, потом кашляет, если зажует мою волосатую ногу. У нее фетиш на волосы. Я просыпаюсь иногда от того, что она сидит на моей подушке и жует мои волосы. Если честно… Это исчадье ада! Но с ней мне не одиноко после твоего ухода.
Карамельные глаза Марка гипнотизировали Юлю, голос становился все тише и ласковей.
Интересно, как много людей видели и знают эту его сторону? Не заносчивого и самоуверенного, с этой его вальяжной наглой улыбочкой, а смешного, милого и ласкового… Да что это со мной?! Я стала одной из тех дур, кому достаточно показать котика и я таю?
Но ее пальцы уже коснулись теплой нежной шерстки. Иголочки клыков уткнулись в кожу, и подушечка пальца почувствовала шершавый язычок.
— Еще она за утро дважды написала в комнате. Это какой-то кошмар. Спаси меня.
Марк тихо посмеивался и разглядывал лицо Юли. И вот пушистый котенок уже занял ее руки, а пальцы Марка, едва касаясь кожи, поднимаются к ее плечам.
Близко… Слишком близко! Нельзя. Он опять меня проведет своим чертовым обаянием.
— Я так соскучился.
Выдохнул он, уже находясь в нескольких сантиметрах от нее, а его пальцы, уже пробежавшись по шее, обхватили ее лицо. Очень мягко и мимолетно он поцеловал ее в губы, а затем прижался лбом к ее лбу.
— Все это вышло так глупо. Правда? Скажи мне, что у двери стоит твой чемодан, и мне надо ехать за твоими кактусом и фикусом. Я тебя уже отсюда не выпущу. Даже если мне придется тебя запереть и постоянно целовать, чтоб твои крики не пугали соседей. И ты вернулась, не чтоб воткнуть мне куда-нибудь все эти цветы, что я тебе присылал, и вернуть ключи… Скажи, что ты больше не злишься, и мы будем работать над ошибками. Я с ума схожу… Что ты со мной сделала?..
— Ай! — магию момента нарушил вскрик Юли, по лицу пробежала гримаса боли, и она засунула палец в рот. — Это маленькое орудие пыток засунуло мне зуб под ноготь!
Марк тихо засмеялся и отпустил девушку, отступив на шаг.
— Присмотри за этой шпаной, а я, пожалуй, оденусь, если, конечно, ты не хочешь раздеться.
Юля опустила взгляд на копошащееся чудо. Еще мутные серые глазки с детской наивной доверчивостью смотрели ей в лицо. Калли завалилась на спинку и подняла вверх лапки, как в знак капитуляции. Розовые подушечки и клубок пушистой черной шерстки. Хотелось зарыться носом в это мохнатое пузико, пока лапки стучат по твоему лицу, и, высовывая язык, она чавкает с наслаждением прядь волос.
— Не обольщайся ее няшностью, она та еще проказница.
Марк прислонился к косяку гардеробной и смотрел на Юлю. Потихоньку в его глазах начинали плясать знакомые чертики, а губы растягиваться в улыбке чеширского кота.
— Но она тебя покорила, правда? Ты просто не можешь оставить два таких милых обаятельных существа и вернуться к своей мумифицированной мухе.
— Что?! Я ее похоронила со всеми почестями!
— Ага. Она у тебя как Ленин в Мавзолее лежит на подоконнике за фикусом, я сам видел.
— Значит, у нее была подружка… Которую она от меня скрыла.
— Ну так что?
— Что?
— Ай! Ну тебя, вредина! Пошли со мной завтракать.
— Завтракай, я чай попью. Ты меня так измотал, что нервы ударили по моему желудку. И я с утра сегодня есть не могу.
Марк мягко подтолкнул тискающую котенка Юлю в сторону кухни. Она спиной чувствовала его улыбочку.
— Значит, ты думала обо мне?
— Конечно! Меня уволят, если ты не перестанешь мне слать цветы на работу! А дома у меня закончились вазы, куда их ставить…
— Значит, ты их не выкидывала?
— Нет, конечно! Они же не виноваты, что ты накосячил. Не они ушли в загул, фоткались в обнимку с какими-то телками и писали мне "Малыш, сегодня не приеду"! Как вспомню… Так и хочется тебя стукнуть! Потом еще и подослал ко мне эту деваху… Чем дальше, тем больше я думаю, что ты ненормальный. И я чокнутая, что с тобой связалась. Господи! Это правда какое-то безумие! Весь мир вокруг стал как приемный покой психиатрического отделения.
Юля так заигралась с котенком, что не заметила, как вскипел чайник, и Марк подошел к ней сзади, когда она села на высокий табурет у стойки.
— Ты такая красивая.
Прошептал в самое ухо Марк, ставя перед ней чашку чая. Его теплые губы коснулись нежной кожи чуть ниже мочки ее уха. Она чуть дернула плечами, разгоняя побежавших по спине мурашек.
— Мама спрашивала о тебе, они зовут нас на дачу. В этот раз еще и с братом.
— Марк…
— Что?
— Тебе не кажется, что мы немножко не в тех отношениях.
— Мы всегда немножко не в тех отношениях, до этого нам это не мешало, к тому же скоро мы это обязательно исправим.