Нечего терять, или Мужчину делает женщина
Шрифт:
– А Вадим?
– Что Вадим? Если меня посадят, Вадим вряд ли будет носить мне передачки.
Я включила зажигание, машина помчалась на бешеной скорости. Я и сама не знала, куда я ехала. Просто давила на газ, не обращая внимания на светофоры и перепуганных прохожих. Мне было жалко любовницу Вадима, безумно жаль Милку… Надо было что-то предпринимать.
– Куда мы едем? – истерично закричала Мила.
– На место преступления, – неожиданно вырвалось у меня.
– Зачем?
– Может, мы еще успеем спасти дуре жизнь.
– Я боюсь! Не надо!
–
– Она умерла!
Мне показалось, что Милка хотела перекричать сама себя. – Понимаешь, умерла!
– Не ори, я не глухая. Откуда у тебя такая уверенность?
– Она сдохла! От этих таблеток не выживают, от них сразу копыта отбрасывают! И вообще, может, все обойдется? Вдруг никто не поймет, что это убийство, подумают, что не выдержало сердце…
Я сбавила скорость.
– Милка, ты сейчас не в себе, – попыталась я успокоить подругу. – Ты только подумай, как ты теперь будешь с этим жить.
– Как я буду с этим жить? Но ведь она трахалась с моим мужем! Знаю одно – я за свое боролась и никогда на чужое не зарилась.
Глава 20
Мы мчались в Строгино, Мила что-то говорила, но я просто не слышала ее. Я хотела только одного – спасти человеческую жизнь чего бы это ни стоило. По описанию, любовница Вадима была довольно сильной здоровой женщиной. Господи, только бы эти смертельные таблетки оказались фуфлом! Ведь возможен и такой вариант. Если это обычное отравление, все обойдется. Одна моя знакомая отравилась таблетками. У нее с месяц дрожали руки и сильно кружилась голова. Некоторое время она не могла ходить. Теперь же носится, словно гончая, от былого отравления не осталось и следа. Я бы не смогла быть любовницей женатого мужчины. Его бесполезно ждать по вечерам, а уж тем более по праздникам, потому что, как правило, в праздники собираются родственники, пойдут разговоры, сплетни, если он вдруг не явится. А еще – когда он с тобой, он будет постоянно смотреть на часы, нервничать, лгать. От этого, увы, никуда не денешься. Я вновь подумала об отравленной девушке и почувствовала, как заныло сердце.
– Где это было? – еле слышно спросила я, когда мы подъехали к реке.
– Чуть дальше, – так же тихо ответила Мила.
На берегу было огромное скопление отдыхающих. Кто-то дремал на солнышке, кто-то плескался в реке, слышались восторженные крики.
– Ты же говоришь, что она была так красива, что на нее обращал внимание весь пляж, а дальше очень плохой берег и совсем мало народа.
– Это я образно сказала. На нее мужики глазели, как душевнобольные. Может, ей хотелось хоть немного отдохнуть.
Мы проехали еще немного и оказались у пустынного места.
– Здесь… – Мила вжалась в кресло и затряслась. – Вон у того подгнившего мостика.
– Тебе лучше не светиться, – сказала я, выходя из машины, – и не показывай носа. Я сама все узнаю. Может, уже приезжала «скорая» и отвезла ее в больницу.
Я остановилась, чтобы заправить мокрую от пота кофту в
– А если она лежит там мертвая?.. – едва шевеля губами, прошептала она.
Я не нашла что ответить и направилась на берег. С трудом давался каждый шаг, ноги были словно ватные. Я с ужасом представляла, что сейчас чувствует Мила. Дойдя до подгнившего мостика, я огляделась. И почему такая роскошная женщина, как любовница Вадима, выбрала именно это неуютное пустынное место? Может быть, даже слишком пустынное…
Пройдя по берегу, я увидела уединившуюся парочку.
– Здравствуйте. Я потеряла свою подругу. Тут неподалеку красивая девушка загорала… Мы с ней разминулись.
Молодой человек, лежащий на сером застиранном полотенце, оторвался от своей девчушки и посмотрел на меня крайне раздраженно:
– Мы только пришли.
Не обращая на меня внимания, подростки изобразили что-то вроде поцелуя и тяжело засопели.
– Простите, когда вы сюда пришли, тут кто-нибудь загорал?
Парнишка оторвался от девушки и злобно пробурчал:
– Послушай, проваливай отсюда, а? Я же тебе сказал, мы только пришли, и даже если тут кто-то был, мне на него глубоко наплевать.
Я увидела валяющиеся рядом шприцы и поняла, что разговор окончен.
– Чтоб ты, придурок героиновый, от передозировки сдох, – невольно вырвалось у меня. Резко развернувшись, я неожиданно столкнулась с Милой. – Ты зачем из машины вышла? Тебе же сказано было сидеть.
Подруга не ответила. Она стояла, словно парализованная, и смотрела на примятую траву.
– Тут, кроме парочки конченых наркоманов, никого нет. Место уж больно противное. Какого черта она пришла загорать именно сюда?
– Мы с ней вот здесь лежали, – Мила показала место, где трава была примята больше всего.
– Ты уверена?
Она кивнула на валявшуюся полупустую бутылку колы.
– Это та бутыль, про которую я тебе рассказывала. – Я подняла бутылку, открыла крышку и попыталась понюхать. – У этих таблеток нет запаха. Как у клофелина. Ни запаха, ни вкуса.
– Как называются эти таблетки?
– Не знаю.
– Как же ты их так покупала, что даже названия не знаешь?
– Мне до названия не было дела. Мне был важен результат.
Неожиданно Мила метнулась ко мне и выхватила бутылку. Почувствовав опасность, я что есть силы ударила ее по рукам, подхватила бутылку и быстро вылила содержимое.
– Ты что, совсем дура?! – истерично закричала я.
– Надо было мне следом за ней выпить. Просто выпить и лечь рядом… Надо, чтобы нас двоих обнаружили… Надо, чтобы моему мужу показали два трупа… Два молодых, красивых трупа… Две женщины, которым он пудрил мозги… – Мила лепетала, словно в бреду.