Нечего терять
Шрифт:
— Ты звонила в Денвер насчет Марии?
Воэн кивнула.
— Старик действительно ее подвозил. Мария села возле скобяного магазина. Он знает ее имя. И она много ему рассказала. Они говорили полчаса.
— Полчаса? Но почему? До Диспейра меньше двадцати минут езды.
— Она сошла не в Диспейре. Мария хотела попасть на военную базу.
Они подъехали к кафе в двадцать минут первого. Девушка официантка, учившаяся в колледже, уже работала. Увидев, как они входят вместе, она улыбнулась, словно произошло то, что обязательно
Они уселись друг против друга в задней кабинке. Однако пончики заказывать не стали. Ричер попросил принести кофе, а Воэн — сок, смесь трех экзотических фруктов, ни один из которых Ричер прежде не встречал.
— Ты ведешь здоровый образ жизни, — сказал он.
— Я стараюсь.
— Твой муж в больнице? У него рак от курения?
Воэн покачала головой.
— Нет, — ответила она. — Вовсе нет.
Им принесли заказанные напитки, и они в молчании сделали по несколько глотков.
— Старик знал, зачем Марии нужно на военную базу?
— Она ему не сказала. Но она выбрала странную цель, тебе не кажется?
— Согласен, — кивнул Ричер. — Это действующая военная база. Туда не пускают посетителей. Даже если она знакома с одним из солдат морской пехоты. Даже если этот солдат приходится ей братом или сестрой.
— Разве в военной полиции служат женщины?
— Да, и их довольно много.
— Возможно, она одна из них. Может быть, она возвращается на службу после отпуска.
— Тогда зачем она заплатила в мотеле еще за две ночи?
— Не знаю. Может быть, она что-то проверяла.
— Она слишком маленькая, чтобы служить в боевой части военной полиции.
— У них что, есть ограничения по росту?
— В армии учитываются все факторы. Не знаю, каковы нынешние требования, но даже если она им удовлетворяет, ее бы обязательно перевели в другую часть.
— Ты уверен?
— Совершенно. К тому же она тихая и кроткая. Такие люди не становятся военными.
— Тогда что же ей было нужно на базе военной полиции? И почему она до сих пор не вернулась?
— А старик видел, как она входила на базу?
— Ясное дело, — ответила Воэн. — Он подождал, как старомодный джентльмен.
— В таком случае правильно задать другой вопрос: если они впустили Марию, чего они от нее хотели?
— Что-то связанное со шпионажем, — предположила Воэн.
Ричер покачал головой.
— Тут я ошибся. Их не беспокоит шпионаж. Они прикрывают завод с запада и востока, вероятно, у них есть люди внутри или у ворот.
— Но зачем?
— Они охраняют дорогу, по которой ездят грузовики. Из чего следует, что они опасаются краж или пропажи того, что можно вывезти только на грузовике. Что-то тяжелое, слишком тяжелое, чтобы использовать обычный автомобиль.
— Или слишком тяжелое для маленького самолета.
Ричер кивнул.
— Но самолет каким-то
— Ты считаешь, что он летает только в тех случаях, когда они работают над чем-то военным?
— Я точно знаю, что он остается на земле, когда они не работают. Возможно, верно и обратное утверждение.
— Самолет что-то перевозит?
— Думаю, да.
— Вывозит или ввозит?
— Думаю, в обе стороны. Как при торговле.
— Нечто тайное?
— Может быть.
— Людей? Например, мужа Люси Андерсен?
Ричер допил кофе и покачал головой.
— Я не в состоянии с этим разобраться. Здесь есть логическая проблема. Почти математическая.
— Давай попробуем, может быть, я справлюсь, — предложила Воэн. — Я четыре года проучилась в колледже.
— Сколько у тебя времени?
— Я бы хотела поймать того, кто бросил обертку от жвачки. Но могу отложить это важное дело.
Ричер улыбнулся.
— Там происходят три вещи сразу: военные контакты, еще что-то и нечто третье.
— Ладно, — Воэн передвинула баночки с солью, перцем и сахаром в центр стола. — Три вещи.
Ричер сразу же отставил солонку в сторону.
— Военный контакт — это ровно то, что есть. В нем нет ничего противоречивого. Тут не о чем тревожиться. Разве что о краже чего-то тяжелого. И это проблема военной полиции. Они оседлали дорогу, у них шесть «хамви», вокруг тридцать миль открытого пространства, им по силам остановить любой грузовик, если потребуется. И от обитателей Диспейра не требуется бдительности. Тут все нормально.
— Но?
Ричер взял в левую руку перечницу, а в правую — сахарницу.
— Но обитателей Диспейра что-то тревожит. Всех! Они проявляют бдительность. Сегодня весь город встал на защиту чего-то.
— Что же они защищают?
— Понятия не имею. — Он приподнял сахарницу, зажатую в правой руке. — Но это нечто более серьезное из двух неизвестных. Давай назовем его правой рукой, потому что правая рука не знает, что творит левая.
— А что ты скажешь о левой руке?
Ричер поднял баночку с перцем в левой руке.
— Это неизвестное меньше. Для него требуется лишь часть населения. Маленькая обособленная группа. Всем известно про сахар, но большинство ничего не знает про перец, и лишь немногим известно и про сахар, и про перец.
— А мы и вовсе ничего не знаем.
— Но мы это изменим.
— Как это связано с тем, что мужа Люси Андерсен не забрал самолет?
Ричер поднял сахарницу. Большой стеклянный предмет, зажатый в правой руке.
— Тарман летает на самолете. Тарман владеет городом. Тарман руководит большим неизвестным. Иначе просто быть не может. И если бы Андерсен имел к этому какое-то отношение, все бы знали. В том числе городские полицейские и судья Гарднер. Тарман об этом позаботился бы. И тогда Люси Андерсен не стали бы арестовывать и вышвыривать из города за бродяжничество.