Нечто большее…
Шрифт:
— А я больше не захочу от тебя уехать.
Он замолчал, а я переживала бурю эмоций, смакуя слова, которые только что услышала.
Тем утром Дэвид действительно оказался в Нью-Йорке. У него был час между рейсами из Вашингтона в Олбани, и, не смотря на его категорический запрет, я примчалась в аэропорт. Весь этот час мы простояли в обнимку, непрерывно целуясь.
— Думаю, у меня получится вернуться до нового года, — сказал он, когда мы ненадолго прервались.
— Обязательно получится. Хочу
— Ты повесила омелу над дверью?
— Да. Над каждой. Чтобы ты переходил через порог и везде меня целовал. Даже в душе.
— Я хочу тебя в душе. И в кровати. И на диване. И на кухонном столе.
— Может, начнём с прихожей?
— Безусловно.
Перед самым выходом на посадку, я сжала кулачки и всё-таки задала волнующий меня вопрос:
— То, зачем ты летал Вашингтон… У тебя всё получилось?
Дэвид мягко улыбнулся и склонил голову, заглядывая с мои глаза.
— А разве могло быть иначе? У меня большой опыт в решении сложных вопросов.
— Если ты летишь в Олбани, значит, они решены не до конца.
Он выпрямился. Мягкость в его взгляде исчезла, уступив место серьёзности и твёрдости.
— Так и есть. Нужны ещё несколько встреч, прежде чем Стюарт узнает, что остался без поддержки на выборах.
— Ты скажешь ему об этом?
— Да.
— Лично?
— Разумеется.
— Не думаю, что это хорошая идея.
Чёрт, зачем я это сказала! Взгляд Дэвид мгновенно стал колючим.
— За кого ты больше переживаешь, за него или за меня?
— За тебя, дурачок. Не хочу остаток жизни бегать на свидание в Синг-Синг.
— Я дал тебе повод сомневаться в моей выдержке? — Дэвид решительно не был настроен поддерживать мой игривый тон.
— Ты — нет. А он… Я вообще не думаю, что Джеймс захочет встречаться с тобой.
— Захочет, — усмехнулся Дэвид. — Я постарался, чтобы до него дошли слухи о том, что происходит в Вашингтоне. Помимо политической карьеры, которая Стюарту уже не светит, под угрозой и его профессиональная. Здесь есть о чём говорить. Так что, ещё как захочет.
— И всё равно, я прошу тебя быть осторожным.
— Я всегда осторожен, Бет. Тебе не о чем беспокоиться.
— Я люблю тебя.
Дэвид сгрёб меня в охапку и уткнулся носом в мою шею. Я очень хотела увидеть, какое впечатление производят на него мои слова, и, чтобы не заработать косоглазие, начала выкручиваться из его объятий. Он понял мою уловку и тихонько засмеялся, не меняя своего положения.
— Стой смирно.
— Когда же ты это скажешь? — Я тоже смеялась, понимая, что эта игра забавляет его не меньше.
— Когда буду уверен, что ты готова это услышать.
Честно говоря, такой ответ я ожидала меньше всего. Это даже не недоумение. Это чёрт знает что такое!
— Ты серьёзно?
— По-моему, ты не понимаешь, о чём я толкую.
Его губы сомкнулись на моих, прежде чем я могла что-либо ответить.
Дэвид целовал меня, а я всё пыталась разобраться, в чём, чёрт побери, дело. Чего я, по его словам, не понимаю? Я люблю его. Он меня любит. Так почему бы об этом не сказать? Какого чёрта вообще происходит?
— Ты думаешь так громко, что у меня трещит в ушах, — сказал он мне в губы. — Дай мне ещё немного времени, малышка. Хорошо?
— Если только совсем немного, — хмуро проговорила я. — После спрошу с тебя по полной программе.
— Да-да. В прихожей, потом на кухонном столе…
— Знаешь, секс — это ещё не всё.
— Ты точно хотела сказать именно это? Я раздавлен.
— Ты невыносим!
Дэвид улыбнулся и ответил уже привычной для него фразой:
— Знаю, Бет. Очень даже знаю.
Последний день года превратился в одно большое ожидание. Сначала я ждала, пока нагреется вода в душе, после — когда придёт время, чтобы смыть с ног крем для депиляции. Нельзя сказать, что сушка волос феном это ожидание, но я определённо ждала, что сегодня они лягут так, как мне хотелось — мягкими, блестящими локонами.
Готовка завтрака — ожидание. Сигнал кофеварки — его завершающий этап. Боб ждал, когда я наполню его миску. Я ждала, когда он поест, чтобы её вымыть. После мы оба слонялись по квартире и теперь уже ждали вместе.
— Он обещал приехать сегодня. Сожми лапы в кулаки, чтобы так и было, — говорила я Бобу.
Утреннее шоу медленно переползало в дневное, а я всё ждала.
После аэропорта, я больше не разговаривала с Дэвидом. Он не звонил. Даже, приземлившись в Олбани, Дэвид отделался коротким сообщением. Так продолжилось все два дня.
«Как ты себя чувствуешь?» — «Я чувствую себя соскучившейся»
«Я в гостинице» — «А я на Багамах. В моей руке мохито, рядом загорелый боливиец с бутылочкой ароматного масла для загара. Мне стоит попросить применить его по назначению?» — «Рискни. И я вобью эту бутылочку ему в глотку»
«Идёт снег» — «У нас тоже. Боб лежит на подоконнике и провожает взглядом снежинки. Или не провожает. Или не лежит. Я чувствую себя соскучившейся».
«Ты меня любишь».
Так как в последнем сообщении восклицательный знак не стоял, я не стала на него отвечать.
На обед я разогрела себе суп. После обеда сходила в магазин. Этого можно было и не делать: Дэвид через Сэма заполнил наш холодильник под завязку. Но лишняя бутылочка вина и свежий хлеб никогда не помешают. Как и овощи. И кусочек замечательного окорока. И любимого сыра Дэвида. На это ушло ещё полтора часа.