Нечто большее…
Шрифт:
Всё происходящее далее напоминает штурм Эвереста. Не то, чтобы я когда-нибудь его штурмовала, но мой прорыв по коридору был не менее эпичен.
Я чувствую себя титаном, громящим скалы.
Шутя, отбрасывающим громадные валуны со своего пути.
Перепрыгивающим ущелья и завалы.
Что за хрень в розовом рюкзачке Роуз только что лишила меня мизинца на правой ноге?
Дэвид пытается открыть дверь. Она едва поддаётся.
— Бет, — кричит он в образовавшуюся щелочку. — Если таким способом ты даёшь понять, что не хочешь меня видеть…
— Ох,
— Какие чемоданы?
— Судя по логотипу, от Виттона. У моих таких нет. Значит, это Элинор.
— Мама здесь?
— Все здесь. Из аэропорта они сразу приехали к нам. Подожди, я освобожу проход.
— Подожду, конечно, но что зачем они к нам приехали?
— Видимо, спасают от одиночества в праздник.
— Очень интересно. А с чего они взяли, что нас надо спасать?
— Спроси их сам.
Отодвинув последний чемодан, я наконец открываю дверь.
— Привет.
— Привет.
Позади меня квартира оглашается громогласным воплем Рика: «Если старый знакомый будет забыт…». Следующую строчку подхватывает мой папа.
Брови Дэвида взлетают вверх:
— Что это?
— Шотландско-ирландская кровь, вероятно. С Новым годом, Дэвид.
— С Новым годом, Бет. Должны ли мы к ним присоединиться?
Я оборачиваюсь на заваленный чемоданами проход, затем снова смотрю на своего мужчину. Его глаза смеются. Встав на носочки, я отрываю от гирлянды, пришпиленной к дверному косяку, веточку омелы и толкаю его назад.
— Идём.
Оказавшись в коридоре, я закрываю за собой дверь. Шум стихает. Мы остаёмся одни. Дэвид снимает с себя пальто, закутывает меня в него и прижимает к себе.
— Привет, — шепчет он.
— Привет, — выдыхаю я.
Мне хочется сказать ему, как я рада его видеть. Как долго я его ждала и как верила, что он обязательно сегодня приедет. Как я истосковалась по нему и что больше не хочу расставаться. Но, глядя на склонённое надо мной красивое лицо, я понимаю, что все слова излишни. Он чувствует тоже самое. И теперь настала его очередь говорить.
Внезапно я начинаю паниковать. Дыхание учащается. Пальто сдавливает грудную клетку. Меня кидает в жар. Вот о чём говорил Дэвид: вероятно, я всё-таки не готова к следующему шагу. Но не из-за неверия в нас, а из сомнения в себе. Я настолько сильно люблю его в этот момент, что не знаю, способна ли на большее? А что, если вот такой моей любви ему недостаточно?
Будто понимая, что со мной что-то не ладно, Дэвид берёт моё лицо в свои руки. Его глаза мечутся между моими туда-сюда, туда-сюда. Он ищет в них причину моего состояния, и я боюсь, что он вот-вот её найдёт. Эмоциональность этого дня и внутренняя неразбериха рушат последние защитные барьеры, и, чтобы не сорваться, я закрываю глаза.
Сосредотачиваюсь на его пальцах. Тёплых, нежных, осторожно путешествующих по моему лицу; к ушам, к шее и обратно. Эти лёгкие прикосновения заставляют меня забыть о своих страхах. Я трепещу под ними и лишь
Момент, который мы разделяем, очень интимен. Может, даже более, чем наша близость. Это единение, когда я — это он, а он — это я. Мы одно целое, и отказываться от этого — словно отказываться от самой себя.
Коснувшись виска, его губы спускаются вниз, а я открываю глаза. Когда-нибудь, через миллион лет, я снова стану замечать этот мир. Но в эти мгновения мой мир сосредоточен в нём. Он должен это знать.
И в тот момент, когда я собираюсь ему об этом сообщить, Дэвид находит мои губы. Его язык скользит по ним и, испросив разрешения, осторожно раздвигает. Не проявляя настойчивости, он проникает всё глубже и глубже. Сердце ухает в груди в такт его движениям. Медленным, нежным поцелуем Дэвид вытягивает из меня душу, заменяя её своей.
Покинув моё лицо, его руки скользят по моей спине. Дэвид обволакивает меня собой и, возможно руша его планы, я начинаю чувствовать нетерпение. Мне мало предложенного. Я хочу быть ближе, хочу большего. Я пытаюсь выбраться из пальто, но он не даёт мне это сделать. Спеленатая, сжатая, я в полной его власти.
И в этот момент меня озаряет.
Я отпускаю себя.
Все переживания отходят на второй план. Есть только он — мужчина, наслаждающийся мной. Меня омывает его страстью, словно мягкими волнами тёплого моря. Я расслабляюсь, чувствуя себя защищённой в его объятиях от всех невзгод этого мира. Мне приятна его забота, мне нравится дарить ему наслаждение. Я словно заново открываю в себе женщину. Мне удалось завоевать самого лучшего в мире мужчину. Он принадлежит мне. Я — его трофей. Он покоряет меня, пленяет. И, господи ты боже мой, какое же удовольствие — быть в этом плену.
Дэвид мгновенно улавливает перемену в моём настроение и прерывает поцелуй. Во взгляде обращённых на меня серых глаз я вижу отражение своих чувств. Он прижимается лбом к моему лбу.
— Теперь ты понимаешь, о чём я говорил?
Не сразу удаётся ответить. Дыхание сбивается. Я дрожу.
— Д-да.
— Ты позволишь мне любить тебя, Бет?
— Да.
— Заботиться о тебе?
— Да.
— Быть с тобой в горе и в радости. В болезни и здравии.
— Да.
— Я хочу нечто большее, чем возможность когда-нибудь ещё раз произнести эти слова.
— Всё, что пожелаешь, любовь моя.
Я так сильно счастлива, что едва ли не искрюсь.
Его глаза внезапно делаются глубокими-глубокими.
— Тогда возьми меня, Бет. Прими всё, что я даю тебе. Мои мысли, мои поступки, мои желания и мечты — в них только ты, родная. Бери всё. И в первую очередь — мою любовь. Я один не потяну.
Я смотрю в потемневшие глаза стоящего передо мной мужчины. Сложного, властного, жёсткого. Страстного, заботливого, щедрого. Всем сердцем меня любящего. Единственного, кого я хочу. Единственного, кто мне нужен.