Нечто волшебное
Шрифт:
Приступов астмы за все это время не было. Ни одного. Я было, даже подумала, что врачи ошиблись в диагнозе. Это не могло не радовать. И болеть я стала гораздо реже. Может жизнь налаживается? Но, к сожалению, судьба еще подкинула мне испытание. Оно перевернуло мою жизнь на до и после.
Я стала замечать, что некоторых девочек, от двенадцати лет, по очереди вызывают к заведующему. С чем это все было связано, я не знаю. Но на всякий случай, держала глаза на затылки. Как-то неспокойно вдруг стало в душе. Каждая, кого вызывали, задерживалась в кабинете где-то на полчаса. Выходили они такими же, какими и зашли туда. По всей видимости, им ничего не сделали. Но интуиция кричала мне, чтобы я была осторожна.
Дочитав очередную книгу, откладываю в сторону
Мне было больно. Больно так, что я чувствовала это даже во сне. Поясницу и низ живота разрывало, а ещё было ощущение, будто гирю к спине привязали. Волосы прилипли ко лбу. Да и вообще, я вся была мокрая, и до противного, липкая. В сонном мозгу, мелькает мысль, что возможно я снова заболела чем-то. Сдерживаю желание застонать в голос, лишь бы только не разбудить остальных. Открываю глаза. Ночь. Но свет от фонаря, что светит во дворе, тусклым светом, немного освещает комнату, так что мне не придётся включать лампу. Протираю глаза и откидываю одеяло в сторону. Панический крик готов уже сорваться с моих губ, но я зажимаю рот руками и во все глаза смотрю на свою ночнушку. До сегодняшней ночи она была белоснежной, а сейчас в чёрных пятнах крови. Осторожно встаю с кровати, захватываю полотенце, что висит на спинке, трусики, чистую ночнушку и на цыпочках пробираюсь в душ. Мелкая дрожь сотрясает моё худющее тельце. Хорошо, что никто не попался мне навстречу. Включаю свет, захожу в душевую и закрываю дверь на щеколду. Не хватало ещё, чтоб кто-то зашёл. Чистые вещи вешаю на крючок и только сейчас мои глаза обратили внимание, что пятна на ночнушке не чёрные, а бордовые. Пришли мои первые месячные. А я-то себя уже накрутила.
Глава 4.
Наскоро подмылась и переоделась в чистое белье. Только вот прокладки нет, пришлось разорвать старую ночнушку, сложить в несколько слоев и подложить в трусики. Медпункт откроется с утра, так что придётся пережить ночь так.
Вернулась в кровать и остаток ночи провела за новой книгой. Низ живота тянуло так сильно, что я понимала, в эту ночь заснуть мне не удастся.
Наутро, первым делом отправилась к медсестре за прокладками. Она что-то записала в свой журнал и отправила меня на завтрак.
Позавтракав, отправляюсь на учебу. Голова соображает туго, и учитель делает несколько замечаний. Обычно я примерная ученица, но не сегодня. Сегодня из меня не то, что вразумительного ответа не дождёшься, но и даже слова не вытянешь. Сказывается бессонная ночь. Едва закончились все уроки, я отправляюсь в кровать и мигом засыпаю.
Через некоторое время я вновь приболела, и меня поселили в отдельную комнату на время болезни. В такие моменты мне даже нравилось болеть. Отдельная комнатка, где, кроме меня никого нет. Никто не следит за твоими действиями, не кричит и не сопит. Прошло несколько дней, я шла уже на поправку, как произошло то, чего я никак не ожидала. Ко мне в комнату вошел сам заведующий, Эдуард Петрович. Пренеприятнейший тип. У меня от него мурашки по коже.
Уже давно был отбой, но я лежала в кровати с книжкой, увлеченно поглощая страницы. Он вошел без стука, чем уже напугал меня. Уселся прямо на кровать и тут я почувствовала странный запах, исходивший от него. Такой запах я чувствовала всегда, когда мне делали уколы. Спирт. Я напряглась и подтянула колени к груди.
– Как себя чувствует моя любимая воспитанница?
– его язык слегка заплетался, и мне понадобилось какое-то время, чтобы понять, что он произнес.
– Спасибо, уже иду на поправку.
– он вдруг положил свою огромную лапу мне на ногу и погладил.
Я дернулась в испуге и хотела соскочить, но он успел схватить меня за руку и швырнул обратно на постель.
– Не дергайся, милая. Я лишь потрогаю тебя чуть-чуть.
Непричесанная и грязная, я стояла в метро и просила милостыню. Как же мне было стыдно стоять здесь и вымаливать жалкие крохи себе на хлеб. Нашедшую несколько дней назад у магазина коробку, использую для сбора денег. Я стою здесь уже не первый день, и каждый раз молюсь, чтобы меня не забрали в милицию или не отобрали то, что насобирала. Обычно это рублей семьсот, бывает меньше, а бывает немного больше. Выжить можно, да только загвоздка в одном. Мне негде жить. Без документов, к тому же ребенок, кому это надо. Пока ночую на вокзале, но думаю, это долго не продлится. Сцапают менты, и я снова вернусь в детдом. Это в лучшем случае, а в худшем ... за решетку.
Вот мимо прошла бабушка, остановилась и пристально посмотрела в глаза.
– И не стыдно тебе?!
Я стояла, понурив голову. А что ей ответить? Что нет у меня никого и идти некуда? Не поверит. Люди сейчас жестокие, предпочитают верить в самое худшее. Что-то пробурчала себе под нос и пошла дальше. Таких вот старушек за день проходит довольно много, и все норовят уколоть меня, грязью облить. Но ничего, я сильная. И не такое вытерпела. Радовало еще, что приступов не было, хотя в сумке у меня на всякий случай лежал ингалятор.
Время близилось к вечеру, и я уже начала замерзать. На дворе лето, но здесь, внизу ужасный сквозняк. Собрав свои вещи, спешу выбраться на свежий воздух. До вокзала еще идти и идти, но меня это не пугает. Пугает другое. Неизвестность завтрашнего дня. Страх, что меня найдут.
К полночи я все же добираюсь до своего ночлега. Как жаль, что у меня нет с собой теплых вещей. Здесь тоже сквозняк. Надвигаю кепку как можно глубже на лицо и укладываюсь. Так хотелось достать из сумки своего Няшку, но я боялась, что по нему меня могут опознать, ну или догадаться, что я ребенок.
Сон приходит не сразу. Теперь так происходит всегда. Стоит закрыть глаза, как перед ними возникает туша Эдуарда Петровича, который закрыл мне рот ладонью, чтобы заглушить крик. Каждый раз, в памяти, я возвращаюсь в ту самую ночь. Каждый раз, я молча глотаю слезы и кусаю кулак, лишь бы не зареветь в голос и не привлечь внимание.
Глава 5.
В ту роковую ночь мне несказанно повезло. На тумбочке,что стояла справа от меня,еще лежала пустая тарелка с вилкой. Я совсем забыла отнести ее на место,после того,как поужинала. Именно это спасло меня тогда. Когда его руки сдернули с меня одеяло,я рванула вправо и успела схватить острый предмет. Страх придал мне сил, и я с размаху всадила вилку ему в лицо. Залитый собственной кровью, заведующий выглядел так, словно он из фильма ужасов. От боли, мужчина видно потерял сознание, а может и помер. Я понимала одно, добром для меня все это не кончится. Я ужасно была напугана. Он завалился на мою постель так быстро,что я еле успела вскочить с нее. Поскидала некоторые вещи в сумку и выскочила в окно. Повезло еще,что комната эта,в которую меня определили на время болезни,находилась на первом этаже. Правда пришлось повозюкаться с окном. Оно было настолько старым,что не поддавалось мне. Стон,донесшийся с кровати,заставил меня рвать ручку на себя с бешеной силой, и наконец оно открылось. Спрыгнув с подоконника,я окольными путями выбралась за пределы интерната. Бежала до тех пор,пока боль в боку не стала настолько невоносимой,что я просто повалилась без сил на колени.
Ту ночь я провела в лесу. Нервы были на пределе и мне становилось все труднее и треднее дышать. Но представив,чем это может обернуться,я попыталась взять себя в руки и начала глубоко дышать,как учила меня Антонина Ивановна. Стало немного легче и это позволило мне поспать на холодной земле пару часов. Проснувшись,я обдумала положение,в котором оказалась и поняла,что у меня и выбора то нет. Я еще ребенок,на работу меня не возьмут,а проституцией я заниматься не собиралась. Да,в свои тринадцать лет,я даже знаю что это такое. Благодаря книжкам, конечно.