Нед.Трилогия
Шрифт:
Остатков разума короля хватало понять, что с ним происходит что-то непонятное, что-то ненормальное, но сделать ничего он не мог. Десятки лучших лекарей, магов пытались вылечить короля Замара, но потерпели неудачу. Не действовали никакие лекарства, никакие заклинания. Впрочем – нет, действовали. Если бы не они, король давно бы упокоился в родовом склепе рядом с отцом, дедом и десятками своих предков, славно правивших королевством Замар и оставивших ему процветающее и сильное королевство, которое теперь сгорало в огне войны. Заклинания лекарей поддерживали разрушающийся организм, восстанавливали
Временами у короля бывали просветления, и он пытался разобраться в государственных делах, вызывал к себе министров, требовал отчёта, документов…и тут же забывал о том, что хотел сделать, недоумённо разглядывая собравшихся людей и требуя себе крепкого вина.
Фактически государство переспело, как вкусный, сытный плод и теперь само падало в руки исфирского короля. Это понимали все, и приближённые Иунакора – тоже. Но сделать ничего не могли. Впрочем – могли. Убрать короля. Совсем, навсегда. И поставить кого-то другого. Умного, дельного, умелого правителя. Вот только кого? И вот это был самый главный вопрос, на который никогда не было ответа.
Иунакор покосился на лежавшую рядом голую девицу лет двадцати, совершенно ему не знакомую, и страдальчески сморщившись, дёрнул шнур звонка у кровати. Где-то далеко прозвенел колокол, и через несколько секунд в спальне появился слуга – мужчина лет шестидесяти, седой, худощавый, с выправкой бывшего военного и мягкими, вкрадчивыми манерами старого опытного слуги. Он склонился перед королём в немом вопросе, Иунакор уткнулся взглядом в поредевшую макушку мужчины и с неудовольствием сказал:
– Эстор, вина мне. Крепкого.
– Ваше величество, вас ожидает господин Амунский, давно уже ждёт. Он даже посылал меня будить вас…но я отказался. Вы гневаетесь, когда я вас бужу в неурочный час.
– Гневаюсь, гневаюсь! – буркнул Иунакор – давай сюда постельничих, пусть одевают. И уберите отсюда эту девку. Кто это вообще такая?
– Ваше величество изволили забыть… – ещё ниже наклонился слуга – это госпожа Сивандер, одна из фрейлин её величества королевы. Её троюродная сестра.
– Да? А как же она оказалась в моей постели? Впрочем – какая разница. Выпроводи её.
– Уже ухожу, ваше величество – девица беззастенчиво соскочила с постели, как была, голышом, потянулась, отчего её груди приподнялись вверх, и взяв с кресла рядом полупрозрачный пеньюар, накинула его на плечи. Потом улыбнулась, и слегка насмешливо сказала:
– Этой ночью вы были великолепны, ваше величество!
– Да?! – искренне удивился король – а я ничего не помню. Тебе чего-нибудь надо от меня? Чего ты хочешь?
– Вас, ваше величество – приторно улыбнулась девушка – а ещё – не могли бы подписать прошение моего отца, он просит исключительного права на ввоз в столицу пряностей, и торговлю ими. Вот прошение…а вот перо!
Король секунду смотрел лист плотной, дорогой бумаги, испещрённый непонятными знаками (Стыдно сказать, но с некоторых пор он не мог разобрать что написано – просто не мог понять букв. Забыл!), потом черкнул завитушку, и протянул девице назад:
– Пройдёшь с Эстором в канцелярию, поставишь печать. Как тебя звать? Впрочем – какая разница…иди отсюда.
Девица выпорхнула в коридор, едва не столкнувшись с высоким мужчиной, остролицым, темноволосым с проседью. Тот успел отскочить от полуголой красотки и проводив её взглядом, нахмурился, заметив в руках у той лист бумаги. Потом толкнул дверь спальни и вошёл, подоспев к тому моменту, когда король поставлял руки под свежую рубаху.
Постельничие суетились, стараясь поскорее одеть капризного и непредсказуемого в своих желаниях Иунакора, и тот не сразу заметил вошедшего. А когда заметил, недовольно поморщился:
– Гирсос, ты скоро будешь врываться и тогда, когда я сижу на горшке! Скоро совсем на шею сядете своему королю! Вы не подданные, вы мой кошмар! У других королей подданные, как подданные, а вы – мерзавцы какие-то!
– Ваше величество опять подписал какой-то документ, не посоветовавшись со мной? С его верным слугой, заботящемся о процветании королевства?
– Я – подписал? Я что – подписал что-то, Эстор? – король поморгал глазами и сморщился от боли в голове и невозможности связать несколько мыслей в одну.
– Подписали, ваше величество. Исключительное право на торговлю пряностями для господина Сивандера, отца девицы – слуга искоса посмотрел на Амунского, и тот слегка кивнул, показав, что понял.
– Может и подписал. Не всё ли равно? – вздохнул король – ты вина мне принесёшь? И ещё мазиса неси. Сегодня мне что-то совсем плохо. Гирсос, ты зачем пришёл? Опять будешь мучить меня дурацкими бумагами?
– Ваше величество – сегодня их совсем немного! Подпишете, и делайте что хотите. Нужно же заботиться о благе государства. Вы же справедливый, умный король, не то что другие – аристократ разговаривал с королём, как с ребёнком. Сегодня у того явно было обострение болезни. В хорошие дни король мог рассуждать о происходящем на уровне взрослого, немного туповатого человека, но сегодня это был ребёнок – капризный, глуповатый, но притом обладающий огромной властью над жизнями сотен тысяч людей…
Вся знать Замара была поделена на группировки, на роды аристократов – как всегда и везде. Главными, ведущими были три рода, родственники короля – во главе первого стоял аристократ двенадцатого ранга Гирсос Амунский, троюродный брат короля, первый возглавлял Броган Иссарк, и третий – Жоснар Тиволь. Эти роды, или аристократические дома, как можно их назвать, владели вместе с королём пятьюдесятью процентами всей территории Замара и обладали капиталом, который многократно превышал капитал всех остальных аристократических домов.
И все эти правящие аристократические дома люто ненавидели друга и боролись за трон, или, хотя бы, за влияние на трон. Сейчас на первое место выдвинулся Гирсос. Он сумел оттеснить остальных конкурентов и занять место возле короля, фактически управляя всеми его действиями. И это было очень плохо. Очень. Потому, что у Амунского, как бы он не заботился о нуждах государства, всегда на первом месте были интересы своего рода, а уж потом – государственные. Впрочем – это как посмотреть, что есть плохо, а что хорошо. Для других влиятельных домов плохо, а для государства – особой разницы не было.