Неделя длинных ножей
Шрифт:
— Как где? — удивился Дон. — К вам шел. Чтоб ментам не попасться. Они ж меня счас раз плюнуть, шлепнут только так, при попытке к бегс-т-ву, понял, нет?
Наконец соединилось, и Турецкий выставил ладонь: помолчи мол. Дон кивнул:
— Понял. Молчу.
Турецкий кивнул в его сторону охранникам:
— Выведите его пока, потом позову.
— Слава, это опять я, — сказал Турецкий, когда они вышли. — Дело в том, что Доронин только что явился к нам сам, добровольно, представляешь?
— Вот так, да? — удивился Грязнов-старший. — А мы его тут ищем. Ну так хорошо, он теперь твой, делай с ним что хочешь…
— Пришли своих оперов, нужно отправить его в изолятор… — понизил голос Турецкий. — Он нам тут рассказал кое-что об обстоятельствах своего второго побега… Очень интересные, скажу тебе, обстоятельства. При этом добровольно сдал пистолет. Утверждает, будто это пистолет подполковника Демидова. Словом, подробности позже. Не по телефону. А сейчас я не знаю, куда его отправить, чтобы обеспечить его безопасность. Слава, не в службу, а в дружбу, навскидку, найдется в Москве такой изолятор, где его бы никто не нашел, пока мы с ним работаем?
— Отправь его в Матросскую Тишину, — ответил, подумав, Грязнов-старший. — Я сейчас позвоню в Минюст, там у меня есть надежные люди. Найдут для него подходящую камеру. Они оформят без промедления, можешь не волноваться. Только выпиши сопроводиловку, все, как положено…
Снова появившись в кабинете, Дон с ходу начал качать права.
— Что за дела, граждане прокуроры? Где протокол, где мне подписаться, что я сам к вам явился с «сознанкой»?
— Сейчас оформлю, — сухо сказал Турецкий. — Потерпишь.
Он оформил протокол, дал расписаться. Дон расписался, потом стал его читать, вздыхая и качая головой.
— Ну дела… — протянул он.
— Ладно, разговорился! Идем! — милиционеры потащили его к выходу.
— Я ж не для прт… токола… сказать хочу. Там же народу на Белорусском вокзале, сами знаете. Вы это не записали, я без прт… проткола вообще больше ничего не скажу, поняли, да?
— Что ты несешь?.. — поморщился капитан милиции, проталкивая его в дверь. — Завтра проспишься, будет тебе и другой протокол. Все тебе будет…
Когда дверь закрылась, они переглянулись.
— Видели это чудо природы? — спросил Турецкий. — Ну и какое впечатление?
— И опять что-то здесь не так, — сказал Игорь. — Второй раз сбежал, убил банкира, а потом в нем проснулась гражданская совесть?
— Это ты о чем? — сощурился Денис. — О какой еще совести? Скажи, не нравится, что преступник принял тебя за прокурора. Главное, не огорчайся. Клиент был пьян, как председатель общества трезвости в последний день отпуска. Мог свободно принять любого из нас за Карлу Понте.
— Завтра я его допрошу и мы разберемся, — сказал Турецкий. — Утро вечера мудренее. А пока закончим наш разговор. Ты, Денис, поезжай туда к месту взрыва с фотороботами наших душегубов, включая Павла и Доронина. Там уже работает наша бригада во главе с Витей Шаравиным. Еще раз опроси соседей, словом, всех, кто что-то видел. Кстати, Игорь, сейчас должна подойти твоя Галя, я ее жду с подробным рассказом об известном телерепортаже с места события. Ну, ты помнишь: арест уголовного авторитета Доронина. На этом все. И разбежимся.
— Ты только не очень ее мучай, — сказал Игорь, вставая. — Она взяла на сегодня отгул после ночных съемок.
— Постараюсь… — Турецкий мельком взглянул на часы.
…После того, как Дона доставили в Матросскую Тишину, капитан милиции, сопровождавший его, выбрав момент, набрал номер на сотовом. — Он в Матросской Тишине, — сказал капитан негромко.
…Игорь и Денис вышли из прокуратуры и сели в машину. Игорь пообещал высадить Дениса у ближайшего метро.
Машина тронулась, но Игорь увидел спешившую к прокуратуре Галю. Останавливаться не стал, только помахал ей рукой.
— До вечера! — крикнул он, увидев, что та остановилась. — Я на службу и сразу домой!
— Что за жизнь, — покрутил головой Денис. — Всем некогда… И как тебя Галка терпит?
— А ты когда женишься? — спросил Игорь.
— Дык вы, властители дум наших, всех хороших девушек давно расхватали! — сказал Денис. — И потому я постоянно пребываю в состоянии соцреализма…
— Это как? — не понял Игорь.
— Да так. Социализма, тьфу-тьфу, больше не строим, а от соцреализма никак не избавимся. Это анекдот был, если помнишь… Драма, когда есть где, есть чем, но не с кем. Трагедия, когда есть с кем, есть чем, но негде…
— Помню, — кивнул Игорь. — Это я на втором курсе проходил. Комедия — есть где, есть с кем, но нечем. А насчет соцреализма что-то не припомню.
— Это когда есть с кем, есть чем, есть где, но некогда… — со вздохом сказал Денис, и Игорь прыснул, отчего вильнул рулем, едва не врезавшись в стоящий на обочине «рафик».
— Пьяный за рулем! — крикнул Денис в окошко шарахнувшимся прохожим. — Вызовите милицию! Запомните номер и его особые приметы!
— Кончай, — снова прыснул Игорь— А то ведь и правда ментов позовут…
— Одна теперь у тебя надежда на гражданскую пассивность, — со вздохом сказал Денис. — Вернее, на отсутствие гражданского общества. Или на отсутствие бензина у «гаишников», если они затеют погоню. Но я тебя прикрою. Буду отстреливаться до последнего «гаишника»… Черт, никак не привыкну к «гибедедешнику»… Вон! Напротив метро останови, пожалуйста, дальше я сам, так быстрее…
…Дед Петька вернулся домой из очередного похода в магазин. И первое, что он услышал, был голос ожившего телевизора. Это был черно-белый телевизор со слепым и округлым, как бельмо, экраном.