Неделя холодных отношений
Шрифт:
Лежать лицом вверх было легче всего, руки сложены на груди – так теплее.
– Я долго думал, целые годы, и поэтому могу точно сказать, что друзей у меня нет. Это правильно и взвешенно. Один мальчишка, одноклассник, встреченный как-то через много, очень много лет, признался, да и то не мне, а моей маме, твоей бабушке, что мы с ним – разные.
Он прав – я и есть разный по отношению к почти всем людям. Это не хорошо и не плохо. Это просто факт.
Сначала я просто не хотел бы быть незаметным в толпе, существовать всю жизнь в роли одного из многих; потом прочитал, что толпа не бывает гениальной – это удел единиц.
Страшная и неправильная для думающего человека вещь – масса. Это множество людей без особых достоинств, это – средние, заурядные люди.
Философы утверждали, что человек массы – это тот, кто не ощущает в себе никакого особого дара или отличия от всех, хорошего или дурного; кто чувствует, что он точь в точь, как все остальные, и притом нисколько этим не огорчен, наоборот, счастлив чувствовать себя таким же, как и все.
И опять – вынужденно тонкий в эти непростые дни слух капитана Глеба Никитина его не подвёл. Под лесной темнотой, в тишине ночного костра, отвернувшись к корягам старого пня, озабоченный только ему ведомой важной причиной, тихо плакал его замечательный сын.
– Ты не заметил, что по ночам становится как-то понемногу прохладней? Зима, что ли, на дворе?
– Я к утру колочусь на своей лежанке так, что окрестные дятлы скоро от зависти сдохнут.
– Тогда спокойной ночи, сын.
– И тебе спокойной ночи, папа.
Алчность
– И ещё один вопрос к вам, Кирилл Валентинович….
Старший из собеседников аккуратно промокнул губы льняной салфеткой и в очередной раз взглянул на него приятными карими глазами.
– По вашему мнению, кроме того количества рекламных мест, которым «Новый Альбион» оперирует в настоящее время, есть ли ещё реальный резерв для установки в городе новых щитов? Какой дополнительный объём можно принимать в расчёт? Двести, триста мест? Или…?
Не всякий услышавший, как тщательно этот невысокий, со вкусом одетый мужчина выбирал и проговаривал обычные слова, мог догадаться, что он заикается. За короткими точными фразами следовали вполне уместные паузы, в трудных местах он умело улыбался, помогал себе лёгкими взмахами пальцев.
Заставить человека немедленно говорить, подловив его на аппетите, не давая ему возможности как следует прожевать вкусную пищу, – элемент высшего пилотажа переговоров. Ожидая ответа Кирилла, старший снисходительно улыбался.
– В городе – нет…
Кирилл раскраснелся от еды, отдышался, вытер салфеткой пот со лба.
– В самом городе значимого резерва нет. Это точно. А вот когда сейчас решения по прибрежной зоне будут принимать – там, действительно, мест на триста можно будет рассчитывать.
Его спутники переглянулись.
– Ещё нужно учитывать порт, развитие его инфраструктуры. В этом районе много чего возможно сделать. Во втором квартале текущего года к нам от грузооператоров, от стивидорных компаний пошло много заказов. В порт сейчас приходят структуры крупные, значимые, вот они формируют свои рекламные бюджеты на длительные сроки, на перспективу. Платят дисциплинированно. С ними приятно иметь дело.
– И, всё-таки, город – это же основное рекламное пространство. С кем, на ваш взгляд, можно ещё поработать, чтобы иметь возможность предлагать клиентам полный пакет?
– Ну, монополист на уличные перетяжки в городе – трамвайное депо. Размещение рекламных конструкций на столбах, то есть на осветительных опорах, – это «Горсвет», но они в нашем деле полные профаны, работают спустя рукава. С этими договориться будет очень просто.
– Да брось ты, Кира, лечить нас тут! Прописные истины городишь, по ушам дяденькам ездишь?! Ты лучше поподробней о главных конкурентах сказку какую-нибудь хорошую нам расскажи. Ну, есть у тебя что свеженькое на эту тему?
Молодой парень, развалившийся в кресле напротив Кирилла, неожиданно заговорив, даже не взглянул на своего старшего коллегу.
В самом начале их совместного обеда Кирилл с любопытством наблюдал, как его московский ровесник делал заказ. Пробежавшись по страницам меню, тот выбрал для себя салат из тигровых креветок с папайей, дикую азиатскую спаржу и утиную грудку с грибами. Попридержав за руку хорошенькую официантку, потребовал ещё принести суп из шоколада, клубники и маракуйи.
– Как, в вашем городе людям не предлагают шоколадный суп?! Это же просто ужас, катастрофа какая-то. Послушай, Леонидыч, куда нас в этот раз занесло? Едем отсюда, срочно. Здесь люди голодают, я не могу так больше жить…
Вместе с ним и с Леонидычем натужно посмеялся над милой шуткой и Кирилл.
Потом официантка бросилась спрашивать у директора ресторана о наличии у них шампанского «Князь Меттерних».
Парень слушал их беседу и лениво ковырялся крупной очищенной креветкой в розетке с мёдом.
– Расплатишься?
Заметив растерянный взгляд Кирилла, он противно засмеялся.
– Не жмись, Кирюха! Ты ведь скоро свои нечестно заработанные баксы в мешок складывать будешь! Послушай, – парень ещё больше оживился, – давай я тебя для полной конспирации буду называть не Кирюха, а Кирдык?! Классно же звучит – наш Кирдык!
– Прекрати клоунаду!
Старший сверкнул на напарника глазами.
– О деле сейчас говорить надо, трепаться будешь потом, когда результаты привезёшь в контору.
– Не обращайте на него особого внимания, Кирилл Валентинович. Продолжайте.
«Продолжать?».
Кирилл прекрасно знал, что команда его новых московских друзей интересуется в этих краях не только рекламным бизнесом. Гораздо вкуснее для их очень крупной фирмы были земельные участки в прибрежной зоне, промышленная недвижимость, возможность строительства нескольких гостиниц. Наружная реклама являлась всего лишь любопытным эпизодом в их обширных инвестиционных планах.