Неделя холодных отношений
Шрифт:
– Ну, в шахматы ты всегда играл плохо. Так, на первый разряд максимум. Мне интересно было наблюдать за тобой в игре. Задумывал-то ты комбинации глубоко, но потом обязательно трусил. Вадиму куртку ты выбирал в магазине? Платил кто?
– Я…
– И он ничего не заподозрил?
– Чего, например?
– Ладно, ты знал, что грохнешь парня через считанные часы, экономил на покупке, лишь бы побыстрее, лишь бы он поверил. Но ведь он не мог не видеть, не понимать, что куртка, которую ты для него привёз тонкая, осенняя! Как в такой можно на морозе целую неделю спать?!
– Действительно, обидно, что из-за такого безмозглого урода всё это и заварилось…
Татаринов сгорбился сидя, закрыл лицо руками.
Капитан Глеб Никитин расхаживал по снегу, с ружьём на плече, держа его за ствол, наперевес.
– А как Вадим согласился поехать с тобой?
– Я позвонил ему, сказал, что ты просил ничего никому не говорить, только записку отцу оставить. Ну, вроде для того, чтобы это сюрприз был, чтобы Ефим не стал его отговаривать, запрещать…. Сказал ещё, что ты зла не держишь, что Сашке своему ты всё объяснил, что это в интересах нашей общей дружбы, для перспектив общего бизнеса.
Он всё так и сделал, и записку написал, и в машину ко мне радостно прыгнул, как будущий герой.
– Записку ты хотел кому-то из нас, бездыханных, в карман засунуть?
– Да, вроде как ты или сын твой всё заранее придумал…
– Как точно узнал о Софье с Вадимом?
Татаринов криво усмехнулся, глядя прямо в лицо Глебу, хрустко сломал пальцами какую-то случайно подвернувшуюся еловую палочку.
– В офисе у меня в кабинете самый большой стол. Кабинет я никогда не закрываю. После того, как несколько раз заметил беспорядок на своём столе, и что бумаги на нём бывают иногда сильно помяты, установил наверху камеру слежения. Пару раз посмотрел, было забавно….
– Послушай, приятель, давай-ка ты встань.… Вот так, в полный рост.
Капитан Глеб аккуратно прислонил ружьё к ближнему дереву, с нехорошей улыбкой обернулся к громоздкому, крупному, почти на полголовы выше его Татаринову.
Изо всей силы, с разворота, хлёстко, с правой руки, ударил.
С удовольствием посмотрел на упавшего, встретил его мутный взгляд.
– Это тебе от моего сына, он сейчас занят, сам ведь знаешь….
Глеб вытер о куртку разбитые костяшки кулака.
– А вот с иными обстоятельствами вашего грязного дела, гражданин Коля, разберутся совсем другие люди.
Где-то, возможно на полпути, в казённой машине, которая везла их домой, в дрёме, заметив рядом с собой радостную физиономию сына; или уже в городе, в гостинице, намаявшись несколько первых мгновений на непривычно тёплых простынях, капитан Глеб Никитин окончательно решил, что сделанное им было хорошо.
«Сашка же меня теперь, как только отъестся досыта, на остров Борнхольм потащит, те стеклянные кольца искать…. Ну его, суматошного, пусть сам».
А совсем рядом, на временном, чужом столе, среди прочих прочитанных книг, уже лежала одна, с аккуратной бумажной закладкой на странице, где были и такие строки:
«Так началась их настоящая мужская дружба – на зависть всем, кто думает, что уже давно исчезли из нашей жизни сказки».
…Капитан Глеб Никитин, которого так внимательно слушали судьи, опустил голову и замолчал. Потом, решившись продолжать, он опять положил аккуратные, ухоженные ладони на деревянный барьер перед собой.
Небольшие морщинки вокруг лучистых, очень голубых глаз, короткая стрижка с проседью, сильная шея…
Глуховатым голосом Глеб снова начал говорить, всё так же медленно и чётко разделяя свои слова.
– И тогда мы решили ждать…
– На морозе, без еды и ночлега?!
– Да, всё было именно так, ваша честь.