Неделя холодных отношений
Шрифт:
Охватив шею противника ножом, да ещё и продымленным, изорванным рукавом куртки, Глеб дёрнул того назад, а своим башмаком неожиданно ударил под колено.
Николай Дмитриевич не удержался, слабо осел на снег, и сразу же завалился набок. Ненужное пока ружьё отлетело в сторону и упало в снег.
Одним шагом оказавшись перед Татариновым, капитан Глеб наклонился, мгновенно приставил нож к его горлу уже остриём.
– Вот и славно. А то всё угрозы, угрозы….
И, тёмный измученным лицом, небритый, в истерзанной, прожжённой одежде, сверкая белыми волчьими зубами, Глеб широко улыбнулся своему сыну.
– Ну что, пацан, обещаешь больше не курить?!
Только что всё было вокруг хмуро и напряжённо в природе, стегал ещё по оврагам зимний предполуденный ветерок, глухо шелестели в громадной вышине своих стволов тёмной хвоёй столетние сосны. И вдруг….
Солнце прорвалось к обрыву, первая большая птица плавно пролетела над белым заливом, зашевелился мягкий камыш на берегу.
Такие же, как у отца, опалённые высоким огнём костра брови, светлая мальчишеская щетина на подбородке, чёрные от грязи волоски на крепко сжатых кулаках.
Сашка без сил опустился в снег, на обочину, прямо напротив Татаринова, разделённый с ним совсем не наезженной дорогой.
Капитан Глеб Никитин отшагнул в сторону, быстро поднял ружьё.
– Ну что, шахматист Коля, приехали?! Бабушка отыгралась совершенно?
– Все равно ничего не докажешь.
– И не буду. Предупреждаю только: не вздумай без команды вставать в полный рост – сразу же всажу пулю или что там у тебя заряжено…. В башку. Тебе. С огромным нашим удовольствием. Да, и ещё…. Прошу тебя, не вздумай даже начинать ныть или ругаться. Помолчи, ладно? Мне эти педагогические разговоры за неделю и так надоели, а тут, если ещё и ты…. Короче, получишь прикладом. И отвечать будешь только на мои вопросы. Хау, я всё сказал!
За рукав Глеба нетерпеливо дёргал Сашка.
– Пап, я ж тебе кричал! Ты слышал?! Ты не думай, я его совсем не испугался!
– А я и не думаю. Обыщи его. Всё, что в карманах – мне.
Дёрнув стволом вверх, капитан Глеб поднял Татаринова на ноги.
– Пиджачок – на снег.
Сашка со сноровистой опаской освободил от содержимого карманы охотничьих, на лямках, штанов Николая Дмитриевича. Тщательно осмотрел его полушубок.
– Вот. Ключи. Бумажник.
По очереди начал передавать предметы Глебу.
– Оружия у него больше никакого? Нож? А патронов в кармане нет?
– А чего же это ты, злодей Николаша, так внимательно на свой лопатничек-то всё время поглядываешь? Денежные суммы крупные с собой, что ли, захватил?
Совсем неаккуратно Глеб вывернул содержимое бумажника на валяющийся под ногами тулуп.
– Ого!
По-серьёзному, ответственно, как и полагается победителю, Сашка смотрел, как его отец внимательно изучает какую-то бумажку.
И снова, глубоко, свободно вздохнув, Глеб Никитин улыбнулся в сторону сына.
– Ну, малыш, коньяку папке обещаешь? А золотую челюсть на столетний юбилей?
Сашка нахмурился недоумённо, но отец хлопнул его по плечу.
– Доказывать-то нам ничего и не надо! Факт существования этого письма всё прекрасно объясняет!
«Отец! Извини, что всё так получилось неожиданно, без предупреждения. Я ушёл в лес, с мужиками, на семь дней. Они внезапно согласились. Думаю, что там они помогут мне разобраться во многом. Вадик».
Откуда возникла эта записка!?
Мы, до нашего старта из города, не могли её не то, чтобы заполучить, но и просто видеть!
Как и где такую записку взял данный персонаж? Там, где её отставил Вадим! Там, где Вадим переодевался перед своим внезапным отъездом в лес; там, где вместе с ним был его убийца. В офисе рекламного агентства «Новый Альбион».
Кому было выгодно, чтобы эту записку никто не видал до определённого времени? Чтобы никто не знал точно, где искать Вадима? Его убийце.
Вот этому жирному типу.
Да, кстати…
Капитан Глеб ткнул носком башмака в унт Татаринова.
– Держи одёжку, одевайся. У тебя в машине пожрать чего есть?
– Кофе. Бутерброды, буженина. Курица отварная, с зеленью. И шоколадки. Две, кажется…
– Сыно-ок, ты сладкого не хочешь?!
– Меня стошнит от его угощений!
Сияющий взгляд, смешон показной мальчишеской ненавистью.
Сашка вздёрнул вверх тощий подбородок.
– Не хочу…
– А я вот цивилизованного горячего кофейку хряпну с удовольствием.
В багажнике отыскался даже раскладной столик.
Глеб, хохоча, установил его на снегу, под сосной.
– Сашка, конечно, я понимаю, харчи из рук врага – не самое лучшее угощение, но с целью качественного выполнения следующего боевого задания тебе обязательно нужно подкрепиться. Да, да, и не кривись, пожалуйста! Предстоят физические нагрузки…
В блаженстве капитан Глеб Никитин сделал глоток горячего ароматного кофе.
– …Ах, Бразилия, зной, мулатки, плантации!
– …Кот Базилио, папа Карло, нотации.
– Тьфу! Тьфу, на тебя ещё раз! Такое удовольствие из разума прогнал! Жестокий сын, плохой! Лучше возьми вот немного курочки.
– Ладно. Какое задание-то?
Сашкины руки тряслись. Губы сжимались, сохраняя до времени во рту изобилие голодной слюны.
– И запивай мясо обязательно горячим. Кофе очень сладкий, оцени.
– Так вот…
Глеб оторвал зубами очередной крупный кусок бутерброда.
– Машина нашего гостя не на ходу, задуманная нами с тобой, сынок, в тишине зимних вечеров западня сработала на славу. Вся надёга на тебя. Добежишь? Мы сюда без малого три часа по берегу шли, особо не торопились. Если на поселковую дорогу выйти, то за полтора часа добежишь. Да и машины там иногда ездят.… Если что, останавливай любой транспорт именем революции. Справишься? А я пока злодея постерегу.