Неделя на жизнь
Шрифт:
За окном машины проносились голые, сиротливые стволы деревьев. Если еще неделю назад осень пыталась отыграть у зимы хоть маленький кусочек власти, то теперь она полностью утратила свои позиции и сдалась на милость победителя. Опавшие листья почерневшим ковром устилали землю, под деревьями кое-где лежал снег, а по небу с бешеной скоростью неслись рваные растрепанные, как бродячие собаки, тучи, не пропуская ни одного солнечного лучика. Казалось, что весь мир окунулся в какой-то сумрак, и не верилось, что где-то на Земле есть голубое высокое небо, с которого беззаботно проливаются мягкие, как пух тополя, солнечные лучи, опутывая всех и вся своей ласковой теплой паутинкой. Дорога была испещрена выбоинами и колдобинами, как лицо прыщавого подростка. «Блин! Ну почему, для лица мы придумали „Клерасил“, а для дорог не можем придумать ничего?» — думал про себя Алексей, изо всех сил жалея свою машину, подпрыгивающую на ямах и
— Алло, Лех, ты где? Я уже выезжаю! — услышал он голос Королева. — Кстати, твое чутье тебя не подвело. Отпуска Филиппова совпадают с тем временем, когда пропадали девочки. Но ты ведь сам понимаешь, что само по себе это ничего не доказывает!
— Макс, вполне возможно, что вскоре у нас будут неоспоримые улики против этого упыря, — мрачно отозвался Алексей. — Если, конечно, еще не поздно, — добавил он.
— Что ты имеешь в виду?
— Я подъезжаю к дому, где держали Катю Долгову. И знаешь, мне показалось, что только что я видел машину Филиппова. Он выехал мне навстречу. Торопится в город, мать его так! Он же говорил мне, что в двенадцать он сможет со мной увидеться. Вот и торопится, сучонок!
— А ты уверен, что это был именно он? Номера разглядел?
— Нет, стопроцентной уверенности нет. Туман, да и грязь на дорогах сам знаешь какая.
— Почему ты не поехал за ним, Лех?
— Во-первых, мне его ни в жизнь не догнать на моей старушке, а во-вторых — и в главных — я очень боюсь того, что могу обнаружить в доме. Даже не хочу этого озвучивать, пока не проверю все сам. Ну а ты пока погоди торопиться сюда, лучше поезжай-ка ты навстречу с уважаемым Виктором Михайловичем и постарайся задержать его до моего звонка. Желательно еще, чтобы он не сунулся домой. Я разговаривал с его женой, Лидой. Так вот Филиппов ее так избил вчера, что она еле на ногах держится. А там еще и ребенок. Мало ли, что этому уроду еще в голову придет. Я, конечно, посоветовал ей с ребенком уехать на время, но мне думается, что она не послушается. Она вообще была не в себе. Мне показалось даже, что она немного того… Короче, их безопасность на тебе, лады? А сюда, на всякий случай, отправь Вовку Емельяненко с группой наших. Думаю, что одному мне будет сложновато управиться.
— Сделаем! Ты давай там аккуратно!
— Не учи ученого! Мне теперь себя тоже беречь надо. Меня теперь очень любят и ждут. Мне домой надо!
— Ого! Ну ты и шустрый! И когда ты только все успеваешь! А я ее знаю? — невнятно пробулькала трубка.
— И даже лучше, чем ты думаешь! — засмеялся Березин, — Ну все, хорош трепаться, я на месте. Да и связь что-то пропадает. Позвоню.
Алексей остановил машину. Все, дальше не проехать, теперь — пешком. С тоской он посмотрел на свой телефон. «Позвонить что ли, Иннке? Пожалуй что нет. Если я услышу ее голос, то точно не смогу соображать нормально». Он решительно сунул мобильник в карман, вытащил из бардачка карманный фонарик и закрыл двери. За кустами виднелась проваленная крыша и выбитые окна дома. Тишина была такой пронзительной, что казалось, будто все в мире остановилось и замерло, только где-то далеко в лесу слышался стук дятла. Алексей медленно зашагал к дому. Под ногами потрескивали ветки деревьев и похрустывал утренний ледок, сковавший опавшую листву. Он переступил порог избы и остановился. Повсюду были разбросаны грязные вонючие тряпки, у дальней стены примостился драный, ощетинившийся пружинами матрас, а в углу громоздилась целая куча бутылок из-под дешевого портвейна, красноречиво говорившая о тех, кто облюбовал этот «дом» под временное жилье на время летнего периода. Алексей, превозмогая отвращение, прошел внутрь и приподнял полуистлевшее тряпье. Под слоем слежавшейся ткани обнаружилось целое гнездо личинок и прочей пакостной живности, нашедшей себе здесь пристанище на время зимних холодов. Березин вытащил сигареты и с наслаждением затянулся крепким ароматным дымом, пытаясь забить им зловоние, исходившее от гниющей начинки дома. «Хорошо, что холодно, не то просто можно было бы задохнуться», — подумал он про себя и вдруг ему показалось, что он услышал слабый стон. Такие звуки иногда издают сосны, при порывах ветра. Они похожи на еле слышный плач младенца, берут за сердце и нагоняют невыразимую тоску. Но на удивление ветер сегодня угомонился и взял временную передышку. Через минуту стон повторился, но на этот раз он был длиннее и явственнее. Алексей, бросив недокуренную сигарету, одним прыжком очутился возле матраса и приподнял его. Под матрасом обнаружилась слежавшаяся комкастая вата. Разбросав ее
— Ну, все, все! — уговаривал Алексей Веронику, пытаясь освободить ее связанные за спиной руки. Перочинный нож был плохим помощником — веревки были толстыми и прочными.
— Не бойтесь, теперь все будет хорошо. Надо успокоиться!
Девушка тряслась всем телом, изворачивалась и плакала. В панике она брыкалась и, казалось, что она не совершенно не понимает, кто перед ней. Вынырнув на секунду из погреба, Алексей зачерпнул небольшую горсточку снега, слежавшегося под порогом дома, и приложил его ко лбу и щекам Вероники. Взгляд ее стал чуть более осмысленными.
— Кто вы? — с трудом превозмогая боль еле слышно спросила она наконец.
— Меня зовут Алексей Дмитриевич Березин. Вы должны меня помнить, мы разговаривали с вами недавно. Я пришел, чтобы вам помочь, слышите? — громко и отчетливо произнес он.
Она часто-часто задышала и замотала головой:
— Он сказал, что вернется! — забормотала она. — Я боюсь… Он меня убьет, обязательно убьет. Он обещал, что умирать я буду долго.
— Кто «он»? — спросил Березин заранее зная ответ.
— Филиппов. Это он! Он убил их, и сказал, что обязательно убьет и меня, — лоб девушки покрылся капельками холодного пота. Она вновь сделала попытку вырваться и встать на ноги.
— Вероника, я хочу развязать вам руки, но если вы будете мне мешать, то у меня ничего не выйдет. Полежите спокойно, скоро все закончится.
Он осторожно, но решительно перевернул ее на живот и вновь занялся узлом. Нож уже натер кровавую мозоль на его пальцах, но наконец растрепанные концы поддались и веревка лопнула. Руки девушки плетьми упали вдоль тела. Березин осторожно усадил ее и прислонил спиной к холодной земляной стене погреба.
— Вероника, что он хотел от вас?
— У меня есть фотографии. Я следила за ним и знаю наверняка, что в том доме он снимал квартиру на первом этаже.
— А зачем вы это делали? Вы в чем-то его подозревали?
— Да, я думала, что он изменяет жене. Просто он часто говорил, что уезжает в отпуск с семьей, а на самом деле был в городе.
— Вы весьма догадливы и прозорливы, Вероника, — невесело усмехнулся Алексей. — Однако в нашем случае, боюсь, эти качества не пошли вам на пользу. Я так понимаю, что впоследствии вы припугнули его этими уликами. Я прав?
Она согласно прикрыла глаза.
— Вы сказали ему, где снимки?
— Нет, я не успела, я потеряла сознание. Но он обязательно вернется! — сухие потрескавшиеся губы двигались с трудом, глаза блестели неестественным лихорадочным блеском.
И тут Алексей вспомнил, что когда-то давно, кажется, на прошлый Новый год, ребята подарили ему небольшую бутылку хорошего коньяка. Тогда он сунул ее в бардачок и все забывал отнести домой. Сейчас она была бы кстати.
— Вероника, я сейчас вернусь, я ненадолго!
Железные ледяные пальцы Вероники вцепились в его ладонь. Алексей заметил, что запястья ее распухли и почернели.
— Нет, только не это! Прошу, не оставляйте меня одну!
— Вы можете идти?
— Не знаю, но я попробую.
Алексей попытался помочь ей встать. Вероника коротко вскрикнула от резкой боли и вновь опустилась на пол.
— Где болит?
— Везде… — она покачнулась, глаза ее закатились.
— Послушайте меня, — Алексей слегка похлопал ее по впалым, землистого цвета щекам. — Нам надо выбираться отсюда. Вероника, я постараюсь вас вынести. Будет больно, но выхода у нас нет. Прошу вас, потерпите немного. Вам как можно скорее нужно в больницу.
Он осторожно взял девушку на руки и, приподняв, вытащил ее из погреба. Тело было тяжелым и безвольным, это было удивительно, потому что еще вчера Вероника казалась Алексею тонкой и воздушной. Сейчас же все мускулы ее утратили былой тонус и стали похожи на пластилиновое твердое тесто. Алексей опасался, что внутренние повреждения могут оказаться весьма и весьма серьезными. Вероника стонала и по временам вскрикивала. Донеся Веронику до машины, Алексей достал аптечку и постарался обработать порезы на лице. Они были довольно глубокие, кровь из них сочилась непрерывно. Вероника лежала на заднем сидении в полуобморочном состоянии. «Нет, пожалуй что коньяк отменяется. Здесь, скорее, пригодится нашатырь. И еще необходима „Скорая“, самому мне по этим ухабам ее не довезти,» — подумал про себя Алексей и достал телефон.