Неделя в кармане
Шрифт:
– Да какой он герой!
– наконец вступила в разговор девочка - Мал он для героя.
– А вот и не мал! Маратка тоже не взрослый, а герой!
– возразил мальчик.
– Маратка бы воду из Чернолесья за сто шагов обошел! Не то, что готовить на ней!
– возразила девочка.
– Это да - согласился мальчик - А кто он тогда?
– А я почем знаю? Тебе нужно, ты и выясняй!
– припечатала девочка - И вообще, мы спешим и опаздываем, мама ругаться будет!
После этих слов оба ребенка синхронно повернули головы и уставились на парня. Причем очень спешащая девочка даже не сделала попытки подняться и уйти. Пауза затягивалась. И абсолютно обалдевшему Дарику, начало становиться как-то не уютно. Наконец девочка пришла к нему на помощь.
– Я Лада. Это мой брат Мирка. А ты кто?
– Не Мирка, а Всемир!
– влез мальчик.
– Я Дарик.
– сказал Дарик - А где мы?
– Точно герой!
– воскликнул мальчик.
– Ладка, а давай его накормим! А то он до базы не доберется, наестся гадости какой-нибудь или еще чего.
Девочка пожала плечами, достала из неприметной сумочки большой, тонкий, цветастый платок, расстелила его на траве и сказала:
– Хозяюшка, угости нас! Ужин на троих, пожалуйста. Угощайся!
Если до этого у Дарика все же были небольшие сомнения в том, что его крыша сказала ему - прощай, то теперь они полностью развеялись. Над расстеленным платком возникло легкое марево, а потом на нем возникли: каравай хлеба, пара горшков, несколько мисочек с какой-то снедью, тарелки, миски, чашки, ложки и как завершающий штрих - громадный самовар.
– Ой! А как это?
– сказал Дарик, после чего учуял ароматы, исходившие от горшков, и решил, что в сумасшествии тоже есть кое-какие плюсы. Встал, подошел к импровизированному столу и решительно приступил к ужину.
В начале пути мальчик попробовал создать Дарику незначительную конкуренцию в плане сметания съестного, но уже в середине пути он отказался от этой ни к чему не ведущей затеи и только восхищенно наблюдал за тем, с какой потрясающей скоростью пустеют горшочки и мисочки. Девочка же и вовсе не притронулась к яствам, а ограничилась наблюдением, правда в ее взгляде было не восхищение, а скорее жалость и сочувствие. Когда на скатерти, увы, уже совсем ничего не осталось, за исключением пустой посуды и самовара, наш герой засмущался. Ему стало даже немножко стыдно за свой, ну скажем, порыв. Но что сделано, то сделано. Поэтому оглядев, с легкой грустью, импровизированный стол, Дарик слегка отодвинулся и очень прочувствованно произнес в пространство:
– Спасибо!
В ответ девочка, немного поморщилась, или это Дарику просто показалось в неверном свете костра, и произнесла:
– Да, не за что.
– Может добавки?
– тут же влез мальчик.
Немного поколебавшись, Дарик все-таки сумел взять себя в руки и от добавки решительно отказался, путем интенсивного качания головой.
– Благодарю хозяюшка, мы сыты!
– произнесла девочка, и после ее слов вновь возникшее легкое марево поглотило остатки пиршества. Спустя мгновение перед ней лежал все тот же большой цветастый платок, абсолютно чистый, так что если бы не блаженная сытость, Дарик на полном серьезе решил бы, что все это ему просто привиделось. С голодухи. Мираж такой. Своеобразный.
Девочка аккуратно сложила платок и убрала его в свою сумочку. В этот момент мальчик наклонился к ней и громким шепотом затараторил:
– Ладка, ты видела? Он три порции в один присест умял! В одиночку! Вот это герой так герой! И не лопнул! Слушай! А может, он того, упырь?
– и уже нормальным голосом повернувшись к Дарику спросил - А ты точно, не того...
– Что, не того?
– осторожно поинтересовался Дарик, к которому семимильными шагами возвращалось, на время трапезы покинувшее его, ощущение бредовости ситуации.
– Ну не этого...
– Что, не этого?
– В смысле не этот, а то мы, как ща!
– Нет!
– твердо ответил Дарик.
– Чего, нет?
– поинтересовался мальчик.
– Ничего нет! В смысле, не этот - припечатал Дарик.
– А! Это хорошо! А то уж я подумал невесть чего.
– Мирка, ну какой же он упырь? Упыри только сырое жру..., ну едят. Вроде бы...
– влезла в разговор девочка.
Дарик закатил глаза.
– Приплыли. Мама, роди меня обратно!
– вслух подумал он, и радостно понял, что все происходящее просто дурной сон и очень захотел проснуться. Он слышал, что если во сне себя сильно ущипнуть, то непременно проснешься. Ущипнул он себя сильно. Аж слезы выступили. Не проснулся. Поэтому обиделся на весь свет. Но вечная привычка во всем искать положительные стороны, очередной раз примирила его с окружающей действительностью или с сумасшествием, впрочем, он еще не решил, что лучше. Глубоко вдохнув через нос и выдохнув через рот, Дарик сказал:
– Ребята, я точно не упырь!
– и добавил, неожиданно даже для себя самого - Честное пионерское!
– А, ну если, честное пионерское, тогда ладно, верим!
– сказал мальчик и посмотрел на сестру - И чего делать будем, Ладушка? В смысле, с ним?
– Наверное, нужно на заставу сообщить, пусть там решают. А пока что, давайте спать ложиться, поздно уже, а до деревни еще далеко, не стоит рядом с Чернолесьем в темноте бродить - немножко подумав, выдала девочка.
Тут Дарик понял, что возник шанс проявить собственную воспитанность и загладить неловкость, возникшую в процессе ужина. И решив по максимуму его использовать, галантно произнес, во всяком случае, ему хотелось думать, что произнес он это галантно:
– У меня есть спальный мешок, позвольте предоставить его вам для ночлега! А сам я и у костра переночую..., заодно и подежурю..., буду за костром следить..., чтобы не погас.
Так уж получилось, что во время своего монолога Дарик смотрел именно на девочку, ну случайно так вышло, наверное, да нет, точно случайно. И по мере развития своей речи заметил на лице девочки сначала легкое недоумение, потом удивление и наконец, что-то такое непонятное, но с таким выражением обычно смотрят на маленьких детей не умеющих делать элементарные вещи. Под конец Дарик несколько смешался и даже начал мямлить. Но тут, девочка неожиданно улыбнулась, встала и сказала:
– Благодарю за предложение! Но думаю, спальник сегодняшней ночью никому не пригодится.
Она достала из своей сумочки какой-то предмет, похожий на спичечный коробок и малюсенький прозрачный кристаллик. После чего вложила кристаллик в коробок, отошла от костра метров на десять, поставила коробок на бетон перрона, вернулась обратно и, повернувшись к коробку, громко и четко произнесла:
– Избушка, избушка! Повернись к лесу задом, ко мне передом!
Над коробком повисло марево, потом появился клочок тумана, он стал стремительно разрастаться, увеличился до размеров дома и внезапно пропал. На месте туманного облака стояла изба. Добротная изба размером метров в восемь по фасаду и казалось только что сложенная, она даже пахла свежим деревом. Дверь была гостеприимно распахнута. Девочка подошла к двери, порылась в своей сумочке, добыла из нее какой-то рисунок, сделанный на кусочке бересты, и прикрепила его над входом.