Недетские игры
Шрифт:
«Погоди-ка, – подумал Дэвид, – Маккитрик, Джон Маккитрик!»
– Вы работали со Стивеном Фолкеном, да? – спросил мальчик с невольным почтением.
– Я начинал ассистентом у Фолкена. А кто рассказал тебе?
– Я читал статью, которую вы написали с ним, – о покере и атомной войне.
– Стратегия блефа? – с растущим интересом откликнулся Маккитрик. – Да, в свое время она наделала много шума.
– Он был, наверно, удивительный человек.
Маккитрику, похоже, не понравилось последнее замечание.
– Я кое-чем дополнил его работы… кое-чем существенным. Стивен Фолкен, конечно, был блестящий ученый, но витал в облаках. Он не отдавал себе отчета в практической значимости своих открытий, отказывался спуститься на грешную землю, в реальный мир. Я внес в них необходимые коррективы и внедрил в практику. Моя стихия – железки, – он открыл дверь.
– Ну вот мы и пришли, Дэвид. Это – компьютерный центр. Сейчас у нас идет перестройка. Все аппараты здесь – подлинные шедевры.
Дэвид затаил дыхание. Как красиво… изысканные металлические формы и стекло… плоды человеческого гения. Сколько мощи и знаний крылось в этих приборах, длинный ряд которых с трудом охватывал глаз. Сколько секретов таилось в них. Созвездия голубых и зеленых огоньков светились в рабочих зонах, где сидели техники в белых халатах, похожие на учеников чародея. Шагая по машинному залу, Дэвид Лайтмен чувствовал, как у него по спине побежали мурашки.
Сбоку показался ряд небольших красных цилиндров на подставках из пенопласта.
– Ой! – сказал Дэвид. – Это же «Крэй-2»!
– Десять штук, – уточнил Маккитрик.
– Я не знал, что их уже выпустили.
– Только десять экземпляров, – не без самодовольства промолвил Маккитрик. – Пошли, покажу тебе еще кое-что.
Немного дальше Маккитрик остановился у несколько старомодно выглядевшей машины. На ее потертой передней панели крупными буквами значилось – «ОПРУ». Блок был отделен от стального центра перегородками из дымчатого стекла.
– Эта машина играет в фолкеновские игры.
– Значит, Джошуа здесь, – прошептал Дэвид, часто моргая. Он смотрел на Маккитрика. – Вы по-прежнему пользуетесь оригинальной конструкцией?
Маккитрик кивнул и слегка постучал по кожуху.
– Фолкен создал для игр новый язык программирования, а затем сконструировал машину – специально для этой программы. Она до сих пор прекрасно работает. Мы увеличили ее мощность и память в десять тысяч раз.
– Но, простите… она же предназначена для игр… Какое они имеют отношение к тому, чем здесь занимаются?
– Генералы, с которыми я работаю, – сказал Маккитрик, – принимают решения на основе информации, которую им выдает эта машина. Как она действует, для них не совсем понятно. Они побаиваются ее.
– А какие данные вводятся в машину?
– Пойдем покажу.
Маккитрик провел его через круглый отсек, где перед крупными экранами сидели работники в белых комбинезонах, и стал подниматься по металлическим ступеням на мостик, возвышавшийся над пещерным Хрустальным дворцом. Дэвид не мог оторваться от экранов. На них мелькали кадры, которые после каждого нажатия кнопки компьютера мгновенно приближали и укрупняли изображения. Сначала это был видимый сверху город… потом появились дома… оживленный перекресток… запряженная осликом тележка перевернулась, вызвав уличную пробку.
Маккитрик задержался на мгновение и взглянул на экран.
– Похоже, Бейрут.
– Невероятно…
– Ребята из Пентагона говорят, что наши спутники могут различить номер машины «Волга» с высоты сто километров или сказать, чем бреются утром русские солдаты. Это шутка, но она недалека от истины.
– Технология…
– Спутник «Кэй-Эйч» цифрового изображения. Спутник «Большая птица». Спутник «Пристальный взгляд», «Шале»… и прочие. Они следят за планетой, Дэвид, и вся передаваемая ими информация проходит через наши компьютеры, включая фолкеновские ОПРУ, после чего выводятся на экраны. Фолкеновская программа игр – нервный центр системы, она собирает в фокус все данные… Ты своим вмешательством сбил этот фокус, и игры, заложенные в нее первоначально, вылезли на наши экраны. Можешь представить, какое это вызвало смятение.
– Боже!
– Вот так, – вздохнул Маккитрик. – Сейчас нам надо застраховаться от повторения подобных случаев. Ты нащупал в системе слабое место, о котором мы не знали. – Маккитрик оглянулся. – Мир ведь зависит не только от компьютеров, но и от людей, знающих, как они работают. – Он посмотрел на мальчика. – Ты и сам, наверно, почувствовал это, Дэвид… Сидя один в комнате, взламывая системы, расшифровывая коды, добираясь до других миров… ты ощущал себя властелином, верно?
– Да, – ответил Дэвид. – Думаю, во многом из-за этого я так стремился войти в программу.
– Значит, ты можешь представить, что мы чувствуем, стоя здесь, – Маккитрик поднялся на мостик. – Вот, Дэвид, – сказал он, указывая на табло. – Видишь это обозначение? Оно отражает состояние боеготовности Соединенных Штатов на текущий момент. На табло должно было бы быть СТОГ 5… то есть мир. Однако из-за твоей проделки мы все еще сохраняем СТОГ 4. А если бы мы не обнаружили в последний момент, что на наших экранах – имитация атаки баллистических ракет, мы перешли бы на СТОГ 1. А это означает третью мировую войну.
Дэвид не знал, что сказать. Он ощущал пустоту внутри… Все свалилось на него так неожиданно.
– Ответь мне вот что, – продолжал Маккитрик. – Ты влез в систему ради игры, правильно?
– Правильно.
– Мой кабинет здесь рядом.
Дэвид вошел за мужчиной в хорошо обставленный кабинет с видом на Хрустальный дворец.
– Садись.
Дэвид опустился в кресло, а Маккитрик подошел к холодильнику.
– «Кока-кола»? Лимонад? Гранатовый сок?
– «Кока».
Маккитрик продавил пальцем банку и протянул ее мальчику. Дэвид жадно глотнул. Только сейчас он понял, как все это время ему хотелось пить.