Недетские игры
Шрифт:
Ого! Какая удача!
ПЕРЕСТАНЬ ИГРАТЬ, – набрал Дэвид. – Я УМЕР.
НЕДОСТОВЕРНО, – ответил компьютер. – В ФАЙЛЕ НЕТ ОТМЕТКИ О СМЕРТИ ФОЛКЕНА СТИВЕНА У. ТЕРМИНАЛ НЕ ДЕЙСТВУЕТ ПО ВАШЕМУ СЕКРЕТНОМУ АДРЕСУ.
«Тут явно что-то не так, – подумал Дэвид. – Вдруг он не умер?»
НАЗОВИ СЕКРЕТНЫЙ АДРЕС, – набрал Дэвид.
Монитор немедленно ответил:
ПЕНСИЯ ПЕРЕВОДИТСЯ СЕЙЧАС ПО АДРЕСУ: Д-Р РОБЕРТ ХЬЮМ, КЕДРОВАЯ АЛЛЕЯ, 5, ОСТРОВ АНДЕРСОН, ОРЕГОН.
– Значит, он жив! – вскричал Дэвид. – Стивен Фолкен жив!
Он нагнулся к экрану, но тут открылась дверь.
– А ну, отойди от аппарата! – загремел голос.
Дэвид успел выключить машину прежде, чем вошедшие заметили, что было на экране. Уайген и Стокман, двое агентов «эскортировавших» его сюда, схватили Дэвида и оттащили от монитора.
– Ничего не придумали умнее, как оставить его одного, – сказал Стокман, сжав бицепс Дэвида сильнее, чем требовалось.
– Я только взглянул на аппарат, джентльмены! – захлебнулся Дэвид. – Ничего не испортил… Послушайте, мне надо срочно поговорить с мистером Маккитриком.
Уайген вытащил из кармана пару наручников.
– Кто распорядился снять с него браслеты?!
Дэвид махнул в сторону командного мостика.
– Маккитрик. Мне совершенно необходимо сказать ему кое-что. Займет всего минуту, пожалуйста!
Лицо Уайгена уподобилось ледяной глыбе.
– Дэвид Лайтмен, – отчеканил он, – мне поручено доставить нас в распоряжение федеральных властей в Денвер, где вас поместят под стражу по обвинению в шпионаже. – Его тонкие губы застыли в презрительной гримасе.
Сердце Дэвида подпрыгнуло.
– Шпионаже? Не может быть! Здесь какая-то ошибка. Это не имеет ничего общего со шпионажем! Я все объясню мистеру Маккитрику, если вы на минуту…
Уайген вытащил из кармана листок и сунул его под нос Дэвиду.
– Лайтмен, это выписка из уголовно-процессуального кодекса. Здесь перечислены ваши права. Прочтите и распишитесь. – Он злорадно ухмыльнулся, протягивая мальчику авторучку. – Прошу вас…
– Говорю вам…
– Тебя же просят, – сказал Стокман, сдавливая, как клещами, руку Дэвида. – Или ты хочешь, чтобы с тобой обращались иначе?
– Хорошо, хорошо, – простонал Дэвид.
Он взял бумагу. «Вы имеете право не отвечать ни вопросы… Вы имеете право…» Черт, все как в кино!
– Имейте в виду, – сказал он, расписываясь, – система зациклилась. ОПРУ продолжает имитацию… Компьютер может развязать ядерную войну, считая, что это игра!
– Пошли, Стокман. Запрем его в изоляторе, а то этот тип, Маккитрик, снова доберется до него.
– У меня из головы не выходит одна мысль, Уайген. А что, если русские давали ему инструкции через компьютер? Надо проверить… Из-за этих машин в Америке развелась уйма шпионов!
– Одно могу сказать, – мрачно отозвался Уайген. – Вернусь домой, отниму «Атари» у своего сына.
8
Дэвид Лайтмен усилием воли заставлял себя спокойно сидеть на стуле. Его снова заперли в изоляторе. Рыпаться бесполезно. Если начать скандалить, эти фэбээровцы вполне могут приказать охраннику вытащить «пушку» 38-го калибра и продырявить навеки продукт генетической программы супругов Лайтмен.
Он пытался дышать ровнее и подавить рвущийся наружу страх… В конечном счете здесь, в Хрустальном дворце НОРАД, работают опытные специалисты. Они, конечно же, понимают, что делают, и в случае крайней необходимости могут запросить Главного программиста – если Стивен Фолкен действительно жив и находится по своему орегонскому адресу.
Ну, а если не понимают…
Дэвид соскочил со стула и забегал по изолятору, чувствуя, как противный липкий страх заволакивает все его естество.
Что, если они не станут звонить Фолкену? Гордость может не позволить им признаться в собственной беспомощности; до них может не дойти, что блистательная фолкеновская машина, запрограммированная на самообучение, вдруг ожила и упрямо желала доиграть начатую Дэвидом безумную игру. Ведь все эти надутые начальники ничем не отличаются от остальных – от его отца, Кайзера-Кесслера Лиггета, пастора; ограниченные создания, они думают, что правят доверенным им куском жизни, что, дернув за веревочку, можно навязать миру свои правила.
Не исключено, что Маккитрик не поверил бы ни одному его слову. Достаточно вспомнить, как он отзывался о профессоре Фолкене, – никакого уважения к чужому мнению. Миром правила горстка себялюбивых посредственностей, цеплявшихся за власть.
«Черт с ними, черт с ними со всеми, – думал Дэвид Лайтмен. – Мы все равно обречены. Если даже выберемся из нынешней передряги, кто знает, что случится завтра? Президент может сорваться с цепи и решить по-ковбойски разделаться с противником. В небо взмоют «Титаны», «Посейдоны», «Лансы» и «Минитмены». Ба-бах! Бах! Бах! В ответ полетят чужие ракеты…»
Самое смешное во всем этом, что Дэвид Лайтмен оказался сейчас в самом безопасном месте – он-то наверняка останется цел.
Он понимал, конечно, что ему придется жить с сознанием, что это он развязал термоядерную войну; из-за него пришла в действие вся гигантская машина, это он повалил первую костяшку домино. Какой же мир ему достанется? Раньше при мысли о будущей войне он считал, что погибнет в числе первых и не задумывался о последствиях.
Теперь он вспомнил Дженифер Мак, и у него странно засосало под ложечкой. Мир без нее вдруг показался ему совсем никчемным.
«Лайтмен, – подумал он, – все началось из-за тебя! Тебе и расхлебывать. Тебе, и никому другому! Это ты виноват. Оказалось, что твой волшебный мир компьютеров из Страны Никогда-Никогда неразрывно связан с миром людей из плоти и крови, миром жизни и смерти, а ты – не Питер Пэн» 3 .
Он один знал, чем вызвана ошибка. Он один знал, что без вмешательства Стивена Фолкена ошибка рискует привести к катастрофе. Но они считают Лайтмена шпионом и ни за что на свете не станут его слушать.
3
Питер Пэн – герой одноименной пьесы Дж.Барри (1904 г.), который не становился взрослым; Питер Пэн увел с собой девочку Венди и ее братьев в сказочный мир Страны Никогда-Никогда