Недетское кино
Шрифт:
– Я так поняла, что в ней будет жёсткий «дабл»?
– Да, но сначала эпизод с Габором, а потом подключается Ласло. Ты полностью подготовилась, сюрпризов не будет?
– Обижаешь.., – уверено ответила она, снова закутываясь в халатик, который услужливо подала косюмерша.
Юдит взяла со стола маленький кейс и скрылась за дверью ванной комнаты. В этом кейсе были аккуратно уложены её секретные приспособления, которые помогали без проблем войти в съёмочный процесс и при этом оставаться к самому процессу совершенно равнодушной. Да, среди её коллег были и такие девчонки, для которых каждый лишний дубль в радость, кто с жадностью ждал новой команды режиссёра «начали», чтобы в очередной раз испытать наслаждение. Юдит не страдала от сексуальной зависимости и рассматривала съёмки не как способ удовлетворить свою страсть, а как работу, в которой её тело всего лишь инструмент, но инструмент отлаженный и никогда не дающий сбоев и фальши. И для этого у неё было несколько секретов.
Раскрыв створки своего кейса, Юдит в первую очередь извлекла из него небольшой тюбик, заполненный вязкой прозрачной жидкостью, выдавила немного и тщательно смазала длинный тонкий наконечник. Затем слегка наклонившись, аккуратно ввела его в попку и выдавила часть содержимого внутрь, после чего достала из кейса силиконовую анальную пробку в форме конуса, вымыла её, насухо вытерла и только после этого смазала той же маслянистой жидкостью и медленно ввела внутрь, чтобы мышцы постепенно привыкали и сохранили форму.
Юдит достала из кейса второй тюбик, его содержимое предназначалось для влагалища. Она тщательно смазала всё внутри, после чего промокнула капельки мягкой салфеткой, чтобы не осталось никаких следов. Это была вынужденная мера, после издевательств отчима что-то сломалось в организме Юдит, и каким бы ни было её сексуальное возбуждение, она всегда оставалась сухой.
Последним и самым важным элементом подготовки были специальные охлаждённые подушечки, похожие на те, которые используются в походных холодильниках, но только очень маленькие. Они лежали в термопакете и сохраняли холод несколько часов. Перед началом съёмок и в паузах между сценами Юдит прикладывала эти ледяные подушечки к соскам, и они становились твёрдыми, как у возбуждённой женщины, готовой к оргазму.
В дверь постучали. Это был Атилла:
– Юдит, пора на площадку.
– Я уже готова, – ответила она и открыла дверь ванной.
Любопытная морда администратора тут же просунулась в образовавшийся проем.
– Как я завидую нашим актёрам, – томно произнёс он, бегая глазами по обнажённому телу Юдит, – с каким бы удовольствием я тебе вдул…
– А чего ж до сих пор не вдул?
– Ага, а Монти мне потом яйца оторвёт.
–– Все вы такие. Только хвастаться горазды. А как до дела доходит – сразу в кусты.
– Детка, не провоцируй, я и так едва сдерживаюсь… Всё, выходи. Я даю команду к началу съёмки.
Монти сидел рядом с Андреем и его разрывали противоречивые чувства – он должен был сделать все, чтобы фильм получился, и одновременно с этим ему хотелось насолить этому выскочке, который не только возомнил из себя великого режиссёра, но и положил глаз на его Юдит. Он не мог позволить, чтобы кто-то ещё осмелился полюбить её. Это была его привилегия. Ведь это он спас эту девочку, он дал ей работу, он, наконец, сделал её звездой. Монти не понравился и тот тон, с которым Юдит разговаривала с ним несколько минут назад, словно он стал для неё чужим человеком.
Он вдруг вспомнил ту поездку в Канны, когда его фильм получил Гран-при, а Юдит была признана лучшей порноактрисой фестиваля. Сколько они в тот вечер выпили шампанского… С каким наслаждением он засыпал рядом со своей принцессой и сколько бы он отдал за то, чтобы это наслаждение было полноценным, но, увы… Он нежно гладил её светлые волосы, разлетевшиеся по подушке и любовался симпатичной мордашкой, казавшейся во сне такой невинной. И его совершенно не смущал тот факт, что именно он превратил обычную девчонку в высокооплачиваемую шлюху, на которую вожделенно глазела половина мужского населения планеты, и только он решал, кому будет разрешено прикоснуться к ней и кто будет удостоен чести войти в неё. Монти ограждал Юдит от всяких пакостей, не позволял кончать актёрам ей на лицо, не заставлял её глотать сперму, старался уберечь от частого анального секса и не приветствовал групповых сцен с одновременным проникновением, которые в их кругу назывались «дабл».
И вот сегодня он решил изменить себе. Монти возжелал мести.
Глава 19
Чтобы окончательно отвлечься от дурных мыслей, Лена решила съездить к матери, тем более не виделась с ней уже несколько месяцев, и после первого же гудка она услышала в телефонной трубке родной голос.
– Мама, привет. Ты никуда не уходишь?
– А почему ты спрашиваешь, неужели собрались в гости?
– Андрей в командировке. А я что-то соскучилась по тебе… Не выгонишь?
– Ленка, ты как дурочкой была, так дурочкой и осталась…
– Значит не выгонишь, – улыбнулась Лена. – Скоро буду. Что-нибудь купить к чаю?
– Не надо деньги тратить. Все есть, – строго ответила мама и положила трубку.
Лена все равно не послушалась и купила в кондитерской большой «Киевский торт». Она с детства знала, что мама очень его любит и всяким подаркам предпочитает это сладкое чудо. Дома ничего не изменилось, даже запах. Изменилась только мама, и не в худшую сторону. У неё была новая причёска, неумело подкрашенные глаза и даже маникюр. Она явно стеснялась этого и всячески старалась отвлечь дочь, уводя разговор в сторону.
– А куда Андрей уехал? – спросила она.
– В Венгрии что-то снимает, – почти не соврала Лена.
– А почему ты с ним не поехала?
Лена на секунду представила, что бы было, если бы она поехала с ним. И снова мысли об измене завертелись у неё в голове. Она представила, как её Андрея домогаются похотливые шлюхи, как раздевают его, вертят перед ним своими голыми задами, смущают упругими сиськами, хватают руками, а он не сопротивляется, а закатив от наслаждения глаза, с удовольствием принимает все их ласки. Фантазии Лены заходили все дальше и дальше, рисуя в её сознании самые невероятные сексуальные извращения…
– Лена, о чем ты думаешь? – спросила мама, заметив, что дочь её совсем не слушает.
– Прости. Что-то я волнуюсь за Андрея.
– Какие-то серьёзные съёмки?
– Ой, мама, серьёзные. Такие серьёзные, что я себе места не нахожу…
– Расскажешь?
– Наверное нет, боюсь сглазить, – уклончиво ответила Лена и, пока мать разливала чай, снова погрузилась в свои мысли, и ничего хорошего там не было.
Она почему-то была уверена, что Андрей не устоит перед соблазном, хотя сегодняшняя ночь говорила совсем о другом. И если бы была такая возможность, Лена готова была повторить все хоть сейчас. Ей было так хорошо в последние дни, она столько нового узнала о себе и об Андрее, в кои-то веки Лена перестала сдерживать свои эмоции и свои чувства, впервые в жизни ощутив настоящее блаженство и настоящую страсть. Эти мысли в родительском доме, где даже слово «секс» было под запретом, выглядели как-то кощунственно.