Недоброе утро Терентия
Шрифт:
И кувалдометр мой починили! Махал-Махалыч рукоятку туда новенькую справил. Из дуба мореного! Крепкая, толстая. Хорошо в руке лежит. Хватко так! Всегда она у меня на видном месте. Чтобы под рукой была! Так, что если гадость снова какая повадится, дык — враз всей шушере носы в щеки повбиваю!
Видимся мы иногда. И с Махал-Махалычем и Толяном. В гости друг к другу ходим! Чай пьем, да времена былые вспоминаем. Петра вспоминаем, да Василия. Нет наших друзей больше... Мы их в городе похоронили. На том самом месте, где и Иван лежит. Рядышком! Я плиты красивые нашел, да накрыл могилки ихние. Еще надпись куском арматуры нацарапал: «Василий да Петр — спасители города и друзья наши!» — нормально
Вий — председателем у нас стал. Всенародным голосованием выбрали. Важный теперь такой! На Уазике кругом мотается, все хлопочет по всем делам. Где дорогу намостить, как мост ставить. Где под хаты — место людям дать. Кому помощь нужна. Всякие вопросы решает! Он запруду в лесу организовал. Там, где речка течет. В овраге. Рыбу туда запустили. Много рыбы запустили! Выросла она. Теперь туда мы ходим. Ведро крупы — ведро рыбы. Так теперь меняют! И я туда хожу. За рыбой! И всегда, с собой хлеб беру. Да сахар. Для медведя! Того самого, с которым дрался тогда. За мед! Жив он. Здоров! Чует меня, — приходит. Я ему хлеб даю, и сахар. Иногда ему рыбки дам. Тогда он вообще рад. Один раз, даже лизнул меня в щеку! Он ест, а я сижу рядышком, да молчу. Про природу думаю. Такое дело.
А магазин — закрыли наш. Нечего там больше продавать. Раньше с города везли товары, а теперь кто привезет?! Вместо магазина — рынок организовался. «Базар» — по-нашему. Люди туда сами несут все. У кого — чо есть! Все там купить и продать можно! В основном, — за деньги продают. Серебро и золото у нас теперь в ходу. Рисованные деньги — что? Бумажка... А золото и серебро — сами по себе, вещи ценные! Да везде и у всех, в ходу! Вот и торговля за них налажена. Но много и меняют! Товар — на товар. Много у тебя ткани, а — пшеницы мало? Меняй ткань на пшеницу. Или еще как на бартер договаривайся. Все дела! Такое у нас теперь хозяйство, натуральное.
Татяна Петровна — бугалтирша наша! Жива, здорова она. Сейчас в здании том, что магазином было. Занялась она там школу организовывать. Детей учить собирается! Письму, грамоте, математике. Еще науки разные — важные преподавать там собирается. Геметрию и Алгибру. Не знаю чо за науки это такие, но видать шибко важное то дело! Иначе зачем бы она сама в город моталась, да книги разные, учебники оттуда привезла. Искала там по развалинам! Все нашла, что нужно было. Ну, она с таких: Как ей приспичит чего, так хрен ты ее угомонишь! Теперь Вия терзает, чтобы парты для класса нашел. И доску для письма мелом. Или сделали чтобы! Добьется конечно. До белого околения Вия доведет, но парты, с доской, — будут! Такая она. Ага. Кто-бы сомневался...
Монголы — ближе к нам переселились. В дома пришли. Так и живут — семьями. Да наших девок замуж побрали. Красивые у них детки родятся! Крепкие, выносливые. Главное — не болеют совсем! Видать, они лучше к этому миру адаптированы. Больше их природа одарила! Алтай — «беком» стал. Князь, это по-нашему! Крепкий хозяин оказался! БТР у нас взял. Плуги к нему навесили там. Много земли они распахали! Хлеба вдоволь теперь. И цены не ломят. Помнит Алтай договор наш, что на базе еще заключили! Да к Серафиме — детей своих водят они. Она их грамоте маленько учит, пока школа не заработала, да как врач — осматривает, рекомендации дает. Чтобы кушали хорошо. Фрукты, овощи. Да руки мыли перед едой! Все как положено. Она еще дедушку монгольского вылечила, да племянника Шоны с Алтаем. Как раз, те лекарства помогли, что мы из лаборатории вывезли. Много конечно там поганых было, просрочены же! Но и годные еще оставались. Они и помогли!
Теперь Серафима, в особом почете! И у монголов, и у других людей. Очень уважают ее в деревне! Монголы ей травы всякие редкие носят. Чтобы лекарства делала. Разбирается она в этом деле! Мне-то в дорогу мазь какую сделала. Враз все раны затягиваются! И сейчас она мази всякие делает. И отвары. Полезные, да целебные! Много людей к ней ходит за лекарствами. Лечит она их. Помогает с хворью бороться, если прижало! А они — деньги ей несут. В оплату за лечение! Но не назначает Серафима цены. Кто, сколько сможет дать, столько она и берет! Иногда, вообще — бесплатно помогает, коли у людей совсем худо дело! Такая она. Совестливая! Потому и уважают ее шибко. Так-то!
Шона — в участковые подался. Он у Вия теперь служит. Следит за соблюдением норм Права Законного. Чтоб не нарушал никто! Учит его дядька всему, что сам знает. Книги дал. Форму ему справили. В запасах у дядьки были. Перешили ему. Фуражка еще. Красивый такой! Ко мне в гости часто заходит Шона. Чай пьем, да байки травим. Еще волчок с ним сдружились крепко. Он же его за своего принимает! И к нему иногда бегает. По лесу они гуляют. Охотятся! Так и ждут друг друга в гости.
А Вий — дочку старого бека в жёны, так и взял! Сдержал свое обещание. Ну, дядька, он с таких — сказал, значит сделано! Живет она с ним. Хорошая. Чисто в доме, да стол всегда богат. Сарана — ее зовут. «Лилия» — по-нашему! Беременная уже. Седьмой месяц пошел. Скоро у Вия пополнение!
Еще чиновник у нас объявился. Вот! Он видать, вместе с людьми из города сюда приперся. Ну и жил бы себе, просто, как все... Нет, — командовать намылился! Всем удостоверение свое в лицо тыкает. Важничает! Да какие уж теперь, удостоверения? Нет той власти больше... А, ему — хоть кол на голове теши! Все людей пытается терзать: актами своими, приказами-распоряжениями. Бегает, все бумажки какие-то Вию сует. Суета от него одна, да толку-то нет. Картошка, она-то — и без бумажки растет! И пшеница — без акта поднимается. Да не докажешь ему... Как баран упрямый. Тьфу! Ну ничо. Чиновник этот бывший, как командовать начинает, так детвора по нему из рогаток шпуляет. Косточками вишневыми! Я научил! Дык не в глаза, а по местам мягким. А мест тех у него, ох как много! Прячется он тогда. По несколько дней дома сидит. Нос не кажит! Так-то боремся с бюрократией мы. Жонка только егойная — работает, на токе. Хлеб молотит. А он — не приспособлен к работе. Ни до чего он не ладен! Ни гвоздя заколотить, ни огород перекопать. В голове у него видать, чего-то неладное случилось. Будто инвалид! Грешно оно конечно такое говорить, но как есть...
Вот так и живем мы. Такая у нас жизнь в деревне. Все у нас хорошо! Да налаживаем все прочее потихонечку. А — я, как и обещал! Аленке, доченьке своей — я платьицев красивых накупил, да на руках ее ношу. Чтобы радости у нее больше было! А Степана, сына — боксу учу, как и меня в свою очередь дядька учил. Чтобы он за себя постоять смог, да сестрицу свою защитить! Так-то. И не пью я больше. Ни грамма водки той окаянной не выпил, с тех пор, как из Славного вернулся! Потому, что я самый счастливый теперь! На всем свете — счастливый! А знаете почему?
И доченька красавица Аленушка — у меня есть, и сын Степан — умничек! А еще, моя жена Серафима — беременна от меня! Маленького мы ждем. Пополнение у нас в семье будет! Папкой я стану. Самым настоящим! Вот такие дела.
А пистолет мой, АПБ — который. Так и лежит дома у меня. Ни разу я с него и не выстрелил! Тряпочкой его промасленной протер и положил в комод. Пусть лежит. Как память он мне! О приключении нашем, да о друзьях, что со мной, весь этот путь прошли. Хорошая память! Пусть так и останется.