Недобрый час
Шрифт:
Повисла тишина. Отец с приемной дочерью обменялись взглядами. Глаза мэра оттаяли.
— Бренд Эплтон был другом нашей семьи. Он на год меня старше, — заговорила Лучезара. — Ходил в учениках у доктора, был на хорошем счету, через пару лет стал бы полноправным партнером. Потом… — Девушка порозовела. — Все шло к нашей свадьбе. Но случилась беда.
— Какая беда? — уточнил Клент.
— Манделион, — незатейливо ответила Лучезара. — Манделион внезапно захватили радикалы. Люди мне объяснили. Радикалы очень опасны, и если их не гнать из города поганой метлой, они пожрут все изнутри, как термиты. Не успеешь
Мошка не сразу вспомнила сцену на мосту. Стражник тоже говорил про Удачу Побора, таинственную защиту от всех бед.
— Все понимают, что радикалы — это жуткая угроза, — продолжала Лучезара. — Комитет Часов собрался, долго изучал книгу и решал, кто из Почтенных радикал. Нельзя же чувствовать себя в безопасности, пока по городу бродят люди, рожденные в час радикала? В итоге многим людям изменили категорию.
— Изменили категорию? То есть отобрали право жить днем?
— Именно, у всех с радикальными именами. Тут-то все и всплыло. Бренд родился в час Добрячки Искрицы, помогающей сжигать прошлогоднюю траву и готовить землю к весне. Столько лет мы верили, что она из хороших, может, временами слишком горяча, но добра и отважна. А потом Искрице сменили категорию. Должно быть, все годы нашего знакомства Бренд в глубине души был радикалом. Мы были в ужасе. Даже он сам удивился.
— Надо думать, — буркнула Мошка. Ей, презираемой дочери Мухобойщика, и один день в Поборе дался нелегко. Каково же, проснувшись утром, обнаружить, что ты в одночасье из всеобщего любимца превратился во врага народа, причем ничего не сделав?
— Естественно, я разорвал его помолвку с Лучезарой, — продолжил рассказ мэр. — Как допустить, чтобы какой-то ночной радикал женился на обладательнице самого лучшего имени в Поборе…
— …Не самого лучшего, — с легкой гримасой поправила отца Лучезара.
— Да не важно. Это великолепное имя. Дорогуша, тебя любит весь город. Бренд Эплтон должен был спокойно принять мое решение, но впал в ярость и набросился на меня с бюстом Добрячки Сиропии наперевес. Чтобы вытащить его из дома, слугам пришлось завернуть его в ковер. Даже теперь, лишившись права ходить днем, он отравляет жизнь моей дочери подарками, подброшенными во двор. Заворачивает камни в стихи и кидает в дымоход, замучались выгребать.
На улице раздался далекий горн.
— Милочка, время. Гостям пора искать убежище. — В голосе мэра отчетливо звучала тревога.
— Конечно, пора, я понимаю. — Лучезара подошла к Кленту и протянула ему руки. На губах у нее мелькнула ясная и нежная улыбка. — Спасибо, мистер Клент. Спасибо за предупреждение. Меня очень успокаивает, что вы рядом, что вы расследуете это дело и бережете мой покой.
— Я… — Клент оглянулся с затравленным видом, как мышонок, тонущий в сиропе. — Это честь и радость для меня, мисс Марлеборн. Спите спокойно, я буду держать вас в курсе. Разрешите откланяться. Да пребудет с вами Удача.
Мошка прикусила язык, чтобы не ляпнуть лишнего. Наконец они с Клентом и Сарацином оказались на улице, под лучами закатного солнца.
— Ну, где награда? — начала девочка, не в силах больше молчать.
— Все будет, дитя, все будет. Только соберем для мэра доказательства. Но мы обязаны помочь бедной девушке…
— Богатой девушке.
— …Юной отважной сильфиде избавиться от опасности.
Горечь, скопившаяся у Мошки в животе, прорвалась наружу.
— Мы сделали что должны были! Предупредили ее! У нее есть слуги и стража, папа мэр и полгорода поклонников в придачу! Она в благодарность лишь налила нам по капле вина да пристроила таскать каштаны из огня! Только не говори, что мы сами предложили, потому что этого не было! Она благосклонно приняла помощь, о которой мы даже не заикались!
— Мошка, — Клент замер на месте, — давай-ка вспомним, кто предложил поехать в Побор, выследить мистера Скеллоу и предупредить мисс Марлеборн. Не ты ли?
— Я, — сглотнула Мошка. — Думала, это неплохая идея, пока не увидела ее.
Клент уставился на девочку:
— Мошка, стоит мне решить, что я познал пределы твоей злобы, как ты проявляешь новые грани своего дурного нрава. Данный случай ускользает от моего понимания. Ладно, тебе нужна жертва, чтобы изливать на нее желчь, но почему она? У бедняжки и так есть неведомые враги. Она приняла тебя обходительно и ласково. Она достойно переживает трудные времена. Наконец, она поделилась с тобой последним глотком бузинного вина.
— Ага, и что? — прошипела Мошка. — Еще раз услышу похвалу ее добродетелям, и последний глоток ее бузинного вина окажется у вас на ботинках. Пообещайте, что мы получим награду, тут же забудем про всякие расследования и рванем из города, как крысы с тонущего корабля.
Мошка запнулась, взглянув на подворье, утопающее в тенях. Оживленный рынок исчез, лишь на пожухлой траве остались следы тележек, прилавков да подкованных сапог.
Атмосфера тревоги подстегнула Мошку с Клентом. Они сперва заторопились, а потом побежали в центр города, где не увидели ни души. Мошка вспомнила слова Малинового: «Перед закатом тоже раздастся горн. Это сигнал, у вас есть четверть часа, чтобы явиться в место ночевки. Успейте любой ценой».
— Мистер Клент…
— Да знаю, знаю… — В голосе Клента проскользнули нотки ледяной паники.
Все двери закрыты. На окнах ставни. Деревянные лестницы подняты. Колодцы прикрыты. Солнце медленно тает за горизонтом, на город опускается тьма…
В густой тишине хлопок ставня прозвучал как выстрел. Мошка с Клентом рефлекторно бросились на звук. За углом они увидели открытые двери крошечной гостиницы. У входа потная толстушка с глазами как у кролика, почуявшего лису, боролась с ржавыми ставнями.
— Помогите! — квакнула она, увидев бегущих.
Клент всем весом бросился на ставню и закрыл ее. Толстушка распрямилась и взмахом руки потребовала тишины. На соседней улице раздался слабый металлический лязг. То ли дребезжание, то ли перезвон.
— Внутрь! — просипела толстушка, хватая Мошку за воротник, а Клента за руку. — Чего ждете? Бегом внутрь!
Ужас оказался заразителен. Клент с Мошкой выкинули из головы все мысли о гостинице, где сняли номер. Они нырнули следом за толстушкой. Та немедленно захлопнула дверь. Оглянувшись, Мошка увидела целую толпу, готовую помочь закрыть засовы. В каждом лице, в каждом шепотке читался тот же подавленный страх.