Недобрый час
Шрифт:
— Как мило, — буркнул Клент. У него задрожали колени. — Просто восхитительно. А можно вы не будете больше успокаивать нас?
После этого заявления стражник радостно счел, что его работа окончена.
Мошка с Клентом, взглянув на мост по-новому, искали в себе решимость сделать первый шаг. Наконец их ноги ступили на доски. Дерево вроде не прогибалось, только отдельные доски музыкально звенели под их весом да белесые пятна навевали тревожные мысли о гнили. Ледяной воздух, очищенный водным туманом, освежал почище мяты.
Мошка
— Имена! — рявкнул Малиновый.
— Добрый день, с вашего позволения возьму на себя труд представить всю нашу компанию. Меня зовут Эпонимий Клент, мои стихи и баллады, возможно, звучат и в вашем славном городе, а это моя секретарша, мисс Мошка Май…
— Эпонимий — это Фангавот, — перебил его Малиновый. — Мошка — это Мухобойщик. Кеннинг, Книга Часов!
Рыжеволосый мальчик лет одиннадцати вскарабкался на шаткую табуретку и зарылся в здоровенный том, оправленный в кожу и прикованный к подставке. Фангавот? Мухобойщик? Да, он правильно назвал Почтенных, в час которых родились Клент и Мошка, но в чем смысл?
— Имена Фангавота относятся к дневному времени… на самой грани, — раздался тонкий голосок из книги. — Комитет Часов шесть раз обсуждал их перенос в ночь. Основываясь на том, что Фангавот покровительствует лживым небылицам и хитрым уловкам. Оправдан как покровитель вдохновения, мифов и гордых мечтаний.
Вновь зашелестели страницы.
— Мухобойщик — это ночь. Дети Мухобойщика — мерзкие паразиты, они лезут всюду, где им не рады. Пересмотр этого суждения не ожидается.
Книга захлопнулась. Повисла ледяная тишина. Малиновый тщательно вытер перо и вдруг посмотрел на Клента с радостным удивлением, будто перед ним только что из воздуха соткался хороший человек.
— Мистер Клент, вы планируете задержаться в нашем добропорядочном городе?
Солдафонские интонации куда-то пропали. Блеклые глаза смотрели исключительно на Клента, будто Мошки вовсе не было здесь.
— Увы, нет, я проездом… Меня ждет клиент в Микбардринге… — Теплый прием озадачил Клента.
— Пробудете у нас больше трех дней? Нет? Тогда, сэр, вам и вашей прислуге мы дадим значки гостей.
Показалось? Сказав «прислуга», Малиновый бросил на Мошку очень быстрый и очень холодный взгляд? Нет, не показалось. Этот взгляд царапнул ее щеки, как брошенный снежок. Мошка привыкла к людскому презрению, но Малиновый обдал ее отвращением на грани ненависти. Девочка оглядела помещение. Стражники вдоль стен, встречаясь с ней взглядами, отводили глаза, будто у нее клеймо на лице.
«Да что со мной не так?» — чуть не заорала она. Аура отверженной волнами разбегалась от девочки.
— Вы имеете право оставаться в дневном городе три дня, не считая сегодняшнего, — объяснил ей Малиновый. — Каждый день заглядывайте в Комитет Часов, вам будут выдавать новые значки. А если вы задержитесь дольше, вам выдадут значок жителя. Что касается вас, мистер Клент, вы можете претендовать на дневное гражданство. Мы всегда рады человеку с добрым именем.
— А… понятно. Хорошо. Тогда я… — Клент явно не знал, что сказать. Он смотрел на Мошку неуверенно, даже виновато. Судя по всему, он тоже заметил оборот «что касается вас». Мошку одолело предчувствие, что загадочное «дневное гражданство» ей в любом случае не светит.
Кеннинг принес пару деревянных брошек. Одна была темной, с нарисованной мухой. Вторая, из светлого дерева, была украшена грубым наброском кукольного театра. У обеих брошек была голубая кайма. Кеннинг отдал их Кленту, обойдя Мошку по широкой дуге.
Мошка глянула на брошь Клента, потом на свою. Похоже, у Кеннинга в книге был полный список Почтенных, и каждый отнесен к «дню» или «ночи». Да, Мухобойщику посвящены ночные часы, так ведь и Фангавоту тоже! Почему тогда последний, согласно книге, отнесен к «дню»?
— В день прибытия гости получают значки с голубой каймой, — пояснил Малиновый. — Завтра вам выдадут с желтой, послезавтра с зеленой, потом с красной. Что еще важно: соблюдайте свои Часы. Дневной город существует от рассвета до заката. После заката никого из нас не остается, вести себя надо, будто нас здесь нет. Таковы правила. От вас ожидают, что вы будете их выполнять. Вот карточки, отдадите в любой таверне, и вам предоставят ночлег. Хозяин потом получит деньги с нас. Еда в счет не входит, но и на улице не останетесь. Придете завтра менять значок, получите новые карточки.
Малиновый перевел дух и продолжил:
— Двери за вами запрут снаружи. Перед рассветом услышите горн. Вскоре он затрубит снова, это означает, что замки сняты. Можете выйти на улицу и приступить к существованию. Перед закатом тоже раздастся горн. Это сигнал, у вас есть четверть часа, чтобы явиться в место ночевки. Успейте любой ценой. — Малиновый склонился над столом, в глазах его вспыхнуло предостережение. — Поймите, мистер Клент, ни один город не потерпит, чтобы несуществующие люди бродили по улицам.
Повисла многозначительная ледяная пауза.
— А, понял. Ясно. — Клент кивнул глубокомысленно, потом не так уж глубокомысленно, а потом как человек, который боится, что голова сейчас отвалится. — В общем… короче… нет. Честно говоря, не понимаю. Уважаемый, не сочтите за оскорбление вам и вашему прекрасному городу, но смысл ваших слов решительно ускользает от меня.
Малиновый явно расстроился. Видно, очень уж не хотелось ему вдаваться в долгие объяснения. Покачав головой, он решил ими пренебречь. Макнул перо в чернила, подписал пергамент, капнул воска и прижал печатку: