Недобрый час

Хардинг Фрэнсис

Вскоре крики замолкли. Могилкина, баюкающего вывихнутую лодыжку, унесли в дом. Мошка подняла взгляд на Клента. Тот стоял со страдальческим выражением на лице.

— Мадам! Что вы рассчитывали выгадать, натравливая пернатого убийцу на слуг мэра?

— Хотела поправить настроение! — Мошка чувствовала, что вся рыночная площадь смотрит на нее. Ей было плевать. — Вы видели этого напыщенного лопоухого болвана? Морда серая. Чувствует себя погано, как свинья. Жует петрушку. Знакомая картина. Готова спорить, он полночи пьянствовал, а теперь его тошнит, будто

в животе копошатся черви. Да вы сами его видели! Готовы поверить, что в таком состоянии он вскочил до зари, а потом летел сломя голову в Нижний Пембрик, не вывернув свой завтрак коню на шею? Знаете, как все было? Слуги проспали, в Нижний Пембрик не успели, а мэру наплели небылиц, чтобы их не наказали. Конечно, он боялся смотреть мне в глаза!

— Ясно. — Клент задумался, потом склонил голову. — Дитя, вероятно, ты права.

— И доносить на них бесполезно, кто поверит дочери Мухобойщика против сына Можжевелки! — Мошка дрожала и пыхтела от возмущения, будто чайник.

— Тем не менее нам нужен хороший план, а не апокалипсис, устроенный в доме мэра силами гогочущего разрушителя. Мошка, обуздай свой гадкий темперамент, и мы сумеем заполучить награду, пусть процесс и займет несколько больше времени, чем мы рассчитывали.

— Хорошо вам, — возмутилась Мошка. — Вы-то можете ждать награды сколько угодно. А у меня осталось три дня.

Еще вчера Мошка мечтала перебраться на эту сторону Длиннопера, пока не наступила зима. С того берега Побор казался путем к спасению. Теперь же она переживала, что сменила одну тюрьму на другую, где места меньше и стены выше. Через три дня она лишится гостевого статуса. Ее ждет Ночной Побор, заявляющий о себе ночным лязгом и грохотом.

— Не бойся, дитя, нам хватит трех дней, не мытьем, так катаньем, — буркнул Клент.

Заметив сузившийся взгляд, Мошка поняла, что ее спутник уже ищет альтернативные пути.

— В городе творится нечто весьма странное, — продолжал Клент. — Поскольку мы обязаны явиться в Комитет Часов, предлагаю начать розыски оттуда. Кстати, Мошка, позволь внести предложение. Возьми дьявольскую птицу на руки. Гусь своей широкой… гм, спиной… прикроет твой значок.

Хитрость сработала лишь до известной степени. Да, на черный значок коситься перестали. Но оказалось, что, если взять на руки здоровенную птицу с паршивым характером, склонную при любой возможности клевать прохожих в глаза, это тоже привлекает недружелюбное внимание. Зато толпа сама расступалась перед девочкой с гусем, так что Мошка наконец смогла разглядеть город. И снова ее поразило, как сильно разноцветные домики Побора отличаются от мрачных деревенских лачуг.

Первое глянцевое впечатление о городе уже рассеялось, Мошка увидела его грязную изнанку и постоянно сравнивала Побор с Манделионом в пользу последнего. Великая любительница печатного слова, она поискала глазами объявления и ничего не нашла.

«Готова спорить, когда местные грамотеи читают, они шевелят губами», — предположила девочка.

— Забавно, — вскоре сказал Клент.

Мошка вопросительно глянула на него. В ответ он кивнул на ближайшую вывеску, украшенную нарисованными свечами:

— Город подобен гобелену, это рассказ в картинках. Мошка, посмотри на вывески и скажи, что видишь.

Дальше шли в молчании. Мошка разглядывала вывески на тавернах и лавках, а еще символы Книжников, Парикмахеров, Часовщиков, Ювелиров и прочих гильдий, удерживающих Расколотое королевство от анархии, но при этом грызущихся между собой, словно волки.

— Что скажешь? — осведомился Клент.

— Ростовщики. — Мошка насчитала уже шесть знаков из висящих шаров. — Полно Ростовщиков.

— Именно. Многие из тех, кто платит входную пошлину, рассчитывают заработать на выход уже здесь и в итоге закладывают Ростовщикам все добро. Что еще? Заметила, чего не хватает?

Мошка пожевала щеку, и тут на нее снизошло озарение:

— Кофейня! Нет ни единой кофейни!

В Манделионе их было с полдюжины.

— Точно, ни единой кофейни, — подтвердил Клент. — Еще нет торговцев шоколадом. И табаком. По крайней мере открытых.

Они как раз проходили мимо заброшенной лавочки. Клент остановился и протер грязное стекло. Стали видны подставки для трубок, покрытые густым слоем пыли.

— Видишь, чтобы продавали шелка, кружева, сахар, специи?

Мошка осознала, что ничего подобного не видит.

— Все большие города, включая Побор, заключили соглашение не торговать с Манделионом. Рассчитывают взять радикалов измором. Заметь! Взять измором портовый город! Манделион просто отправляет корабли в другие страны. Он почти не пострадал от санкций. А вот Побору досталось знатно. Больше на нашем побережье крупных портов нет. Побору нужен Манделион, нужны караваны, которые пройдут через мост и заплатят серебром и сахаром, золотом и вином.

— Так вот почему они задирают пошлины? У них тоже кончаются деньги?

— Я смотрю, у тебя появились зачатки проницательности. Итак… Чего мы не видим на улицах? Что сокрыто от наших взоров?

— Путь из города, — попробовала угадать Мошка, хотя в голове у нее крутились другие слова: «гадская награда».

— Подумай лучше. — Нетерпение Клента проиграло в безнадежной схватке с желанием демонстрировать свой ум медленно и обстоятельно. — Вспомни, что ты видела вчера вечером, когда мы бежали по улицам в поисках убежища.

— Не считая дверей, запертых у нас под носом на огромные засовы, здоровенных щеколд на ставнях, блестящих замков размером с… ой.

Идея звякнула, как подброшенная монетка. Мошка оглядела улицу вдоль и поперек. И нигде не нашла скрещенных серебряных ключей на черном фоне.

— Их должна быть целая куча. — Девочка, сама не сознавая, перешла на шепот. — Побор каждую ночь запирается, как сундук. Тут на продаже замков можно озолотиться.

— Именно. — Клент нервно кинул взгляд через плечо, хотя они предусмотрительно не произнесли вслух слово, которое вертелось на языке.

Ключники.

— И где же они? — шепнула Мошка. — Почему их нет?