Недоделанный пикап
Шрифт:
Иван так органично вписывается в мое жилище, как будто недостающий паззл. Совершенно фантастическим образом знает, где взять тарелки, где бокалы, где у меня столовые приборы. Иван находит даже свечи, оставшиеся у меня с нового года, и зажигает их. Он сервирует стол, ставит охлаждаться вино, моет фрукты из своей корзины.
А мне хочется встать и прижаться носом к его лопаткам, обхватить руками талию, исследовать широкую грудь, забираясь под белоснежную рубашку, и впитать в себя его невероятную энергию, раствориться в нем, стать его частью, узнать, что там, в его сердце,
Ужин просто восхитителен. Я снова и снова хвалю и благодарю Ивана, а он лишь смущенно улыбается и пожимает плечами, как будто стесняется. Кажется, ему неловко. Беседа льется тихим ручейком, не прерываясь ни на минуту. Темы не заканчиваются, а лишь набирают масштабы. Вот мы уже обсуждаем космос. Иван знает множество созвездий и их легенд. Его голос, как наркотик, дарит наслаждение и ввергает в зависимость.
Меня пьянит, хотя к вину мы не притронулись. Вместо него Иван заставил выпить лекарство и открыл гранатовый сок. Это любимый Костин напиток, а потому я слежу за тем, чтобы он никогда не переводился в нашем доме.
Меня пьянит Иван. Он так близко, что я ощущаю тепло мужского тела. Оно едва задевает меня, провоцируя встать со стула, преодолеть уже эту разделяющую нас преграду в виде стола, и маленькой кошечкой забраться к мужчине на колени, чтобы он меня гладил по спинке, по волосам, по ногам своими горячими руками, а я бы мурлыкала, уткнувшись озябшим носом в его шею, и вдыхала бы, вдыхала тонкий аромат кедра вперемежку с тонким шлейфом древних кожаных переплетов книг, наравне со знаниями пропитавших его насквозь своим запахом. Таю под расплавленным серебром внимательных глаз, так жадно разглядывающих меня в пламени свечей. Вечер настолько волшебен и романтичен, что мне кажется, будто я смотрю кино о самой себе.
Сумерки давно сменились непроглядной мглой. Мы убрали со стола остатки еды, вымыли вместе посуду. А затем, Тургенев, засобирался домой, а меня накрыл приступ паники. Как же так, он просто возьмет и уйдет? Он не захочет меня поцеловать? Мне придется его отпустить?
И понимаю, что не могу. Не могу позволить этому случиться. Ведь если он сейчас уйдет, дом снова превратится в безмолвный склеп. Меня засосет обратно в трясину холода и одиночества. А рядом с Иваном Тургеневым я осознала, что больше туда не хочу.
В коридоре ловлю его за локоть и решительно останавливаю. Встречаюсь с блеском потемневших серых глаз и не могу вымолвить ни слова. Как? Как остановить его? Что сказать, чтобы не выглядеть совсем жалкой? Как мужчины и женщины в принципе решаются на переход к активным действиям? Когда наступает миг, позволяющий перейти черту целомудренности и приличия? Как будет выглядеть со стороны, если я сейчас наброшусь на него? Я стану в его глазах доступной женщиной?
Ответить на эти вопросы самой себе я не успеваю, потому что Иван, развернувшись, притягивает меня к себе, положив одну ладонь на мою талию, а другой фиксирует
От его уверенности, излучаемой каждым движением губ, языка и рук подгибаются мои колени. Я превращаюсь в тугой сгусток искрящейся энергии.
Иван не останавливается ни на миг. Его руки повсюду. Словно бушующий ураган, он подхватывает меня и несет в водоворот всепоглощающего желания. Он ловко подхватывает меня и прижимает к стене. Кажется, слегка ударяюсь затылком, но боли не чувствую. Потому что все, о чем я сейчас могу думать, это о его твердой плоти, прижимающейся ко мне. С моих губ срывается откровенный стон, и Тургенев тут же его ловит пылкими губами, издавая при этом звук, похожий на животный рык.
Меня накрывает новая лавина возбуждения.
От долгого поцелуя кружится голова. Иван дает немного отдышаться, и пока я судорожно хватаю раскаленный жаром наших тел воздух, его губы блуждают по мне, покрывая горячими поцелуями скулы, щеки, шею, чувствительную зону за ушком. Стоны становятся откровеннее, и я решительно не могу контролировать этот процесс. И не хочу.
Иван немного отстраняется, его грудь часто вздымается, тело напряжено и заходится волнами крупной дрожи, и я чувствую, как судорожно сжимаются под плотными джинсами его ягодицы. Тургенев смотрит мне в глаза, словно желая, чтобы я его остановила. А мне хочется стать ближе. Кожа к коже. Вдох к выдоху. Сердце к сердцу.
– Ася… - выдыхает Иван
– Только не останавливайся, прошу тебя.
– Ты уверена?
– Как в собственном имени!
И обжигающий влажный рот вновь завладевает моим дыханием, сознанием и волей.
Нетерпеливо срывая друг с друга одежду, уже абсолютно голые мы попадаем в мою комнату. Кровать приятно холодит разгоряченную кожу, лишь подстегивая взаимную страсть. Между нами больше нет преград. Наши тела стремятся поскорее слиться в древнейшем из всех танцев.
– Асенька…
– Да?
– Мне надо кое в чем тебе признаться…
– Сейчас?!
– Да! Видишь ли, у меня не было секса больше года, поэтому если я вдруг тебя разочарую, просто дай мне еще один шанс.
Я смотрю в глаза невероятно горячего, возбужденного, но при этом такого откровенного мужчины и улыбаюсь.
– Тогда я тоже должна признаться, Иван. У меня секса не было четырнадцать лет. Так что я вполне могла все позабыть. Поэтому если я вдруг тебя разочарую, просто дай мне еще один шанс.
– Ася, ты невероятная женщина! – выдохнул Иван, и дальнейший наш разговор в словах не нуждался…
Глава 15.
ИВАН
Я медленно открываю глаза, боясь оказаться в своей квартире. Боясь вдруг осознать, что все оказалось сном. Но, к счастью, чувствую тепло и тяжесть маленькой идеальной женщины, так трогательно прижимающейся ко мне во сне. Стараюсь не разбудить Асю радостным гулом сердца.
Вспоминаю события прошлой ночи и не верю в их реальность.