Недоделанный пикап
Шрифт:
Сумасшествие.
Дикая, животная страсть, какой я даже сам от себя не ожидал. С самого момента появления вчера в квартире Аси, я старался отвлечь себя от порочных чувств и мыслей. Убирал с пола воду, чинил трубу, готовил ужин, без конца говорил о всякой ерунде лишь бы не хоть немного успокоить свое возбуждение. Такая красивая, нежная, такая юная с этим дурацким пучком на голове, такая домашняя и манящая. И этот ее взгляд. Дикий, жадный, кошачий, изучающий меня, пробирающийся под кожу. За одно только, как смотрит на меня притихшая маленькая женщина,
Когда вдруг осознал, что не могу больше сдерживаться, что если не уберусь из квартиры прямо сейчас, сорвусь. Напугаю. И больше никогда не увижу. Я и сам себя испугался. От напряжения, сковавшего все мое тело в тугую упругую струну, готовую лопнуть лишь тронь ее кончиками пальцев, не спасали ни разговоры о космосе, ни гранатовый сок, ни прохлада, льющаяся из приоткрытого на проветривание окна.
Поэтому, когда Ася решительно схватила мой локоть, когда посмотрела на меня ТАК, что поездка сейчас домой стала казаться самой большой на свете глупостью, мой внутренний стоп-кран был беспощадно сорван. Нет не так. Его вырвали с корнем, оставив мчащийся на бешеной скорости поезд огня, страсти и желания без малейшей возможности остановиться или хотя бы немного притормозить.
Мы любили друг друга всю ночь напролет. Сначала бешено, дико, безумно, первобытно, воруя дыхание и стоны, жадно и эгоистично впитывая энергию каждой клеткой, до последней капли. А потом медленно и нежно, бесконечно долго, позволяя узнавать друг друга и самих себя, даря наслаждение и любовь, позабыв все страхи и стеснение.
Я проваливался в сон, крепко сжимая Асю в горячих объятиях, с блаженной улыбкой на лице. Каждый атом моего сознания, каждая частичка души вопили, что это МОЯ женщина. Единственная. Неповторимая. Необходимая.
МОЯ.
Я счастлив. Наконец-то счастлив. Благодарен судьбе в лице Зайцева, так бездумно ткнувшего пальцем в Асю в том странном баре, а по факту определившем мою судьбу.
Да. Дальнейшей жизни без Аси Шелест я больше не представляю. Ее заявление про отсутствие секса четырнадцать лет напрочь снесло мою крышу. Не нужно быть великим математиком, чтобы понять, что с рождения Кости у нее никого не было. И если она решилась на такой шаг со мной, значит, у точно есть шанс остаться рядом. И я непременно воспользуюсь любой, даже самой крошечной возможностью.
Осторожно выбираюсь из плена тонких рук и шелковых волос. Даже немного скучаю по синему оттенку. С ним Ася казалась героиней волшебной истории. Хотя и сейчас кажется. Она сама волшебство. Сама сказка. Чудо. Мое чудо.
– Ты похитила мое сердце, Ася. И от этого я бесконечно счастлив. – шепчу в светлую макушку и дарю невесомый поцелуй.
Ася забавно жмурится и морщит аккуратный носик.
Потихоньку следую по пути нашей страсти, собираю разбросанную повсюду одежду. Принимаю душ. Одеваю белье и джинсы. Тело словно обрело невесомость, приятно ноют мышцы, мне жарко, а энергия бьет через край. Иду на кухню с целью приготовить завтрак.
Через полчаса на столе возвышается
Собираюсь будить Асю и вдруг слышу, как поворачивается и щелкает замок на входной двери. Успеваю отругать себя, что не надел рубашку, ведь показываться в таком виде перед парнем, пусть и довольно взрослым, совершенно неловко. Все-таки это Асин сын. А в том, что это Костя, я не сомневаюсь, потому что больше совершенно некому.
Однако, свою ошибку я осознаю спустя пару мгновений, когда встречаюсь в коридоре с улыбчивой пожилой парой. Мы застыли в пороге, изучая друг друга слегка испуганными глазами, молча.
– Доброе утро! Я Антонина Юрьевна – первой отмирает приятная невысокая женщина в кремовом пальто, протягивая руку.
– Иван Тургенев – жму мягкую руку – Извините, я в таком виде.
– Что вы, что вы! Это вы нас извините. Мы совершенно без предупреждения! Володя, я же говорила, нужно было позвонить! – корит она по всей видимости супруга.
– Владимир Николаевич Шелест – крепко жмет мою руку солидный мужчина, и я вдруг осознаю, что передо мной Асины родители.
– Иван.
– А где Настенька? – тревожится Антонина Юрьевна – Костенька сказал, что она заболела.
– Ася спит еще. Да вы проходите, что же мы тут топчемся – изображаю радушного хозяина, даже не зная, имею ли на это право. – Она правда приболела, но худшее уже позади. Ей просто нужно больше отдыхать.
– Я твержу ей от этом лет десять! – отмахивается женщина, раздеваясь и протягивая мне свое пальто.
– Ой, а чем это так вкусно пахнет?
– Проходите, мойте руки, будем завтракать. Вы, наверное, очень устали с дороги. Костя говорил, вы далеко живете –веду диалог с женщиной, в то время, как Владимир Николаевич сурово изучает меня темными глазами.
Убираю одежду гостей в шкаф. Провожаю в ванную, а сам в это время натягиваю слегка помятую рубашку.
Вхожу на кухню, где за столом уже расположились Асины родители.
– Пойду, наверное, разбужу Асю… - несмело предлагаю я.
– Нет-нет! Пусть девочка спит! Видит бог, я не помню, когда она последний раз просыпалась позже семи утра. – добродушно улыбается Антонина Юрьевна. – Ну что ж, Иван угощайте нас!
Видя, как приветливые родители с аппетитом жуют омлет и мои блинчики, я расслабляюсь, пью кофе и слушаю рассказы об их жизни у моря.
– Иван, у вас необычная фамилия – говорит Владимир Николаевич? –Уж не родственник ли писателю?
– О нет. Совсем нет. Это все моя бабушка. Видите ли, моя мать скончалась в родах, так и не сказав, кто мой отец. Бабушке пришлось воспитывать меня одной. Она считала, что с достойным именем из меня с гораздо большей вероятностью получится достойный человек. А еще, она хотела уберечь меня от насмешек и издевательств. Считала, что с фамилией Богиня мальчика ждет исключительно трудное детство. Поэтому она назвала меня в честь любимого писателя, дав и его имя, и его фамилию, и его отчество.