Недопёсок
Шрифт:
— Дззззззз… — зазвенела Вера Меринова.
— Дзынь-трынь! Трам-блям-блям! — подхватил весь второй класс, и скоро в школе раздался такой звон, какого никогда в жизни не устроить электрическому току.
— Кончай звонить! — закричал учитель рисования Павел Сергеевич. — Готовь карандаши да альбомы!
Во втором классе очень любили рисование, и рисовали здесь отлично.
«Таланты! — говорил о них Павел Сергеевич. — Петровы-Водкины!»
Уроки свои Павел Сергеевич начинал обычно с какого-нибудь фокуса. Вдруг доставал из кармана огромный гипсовый нос или приносил в рюкзаке
Павел Сергеевич прошелся по классу, остановился у окна.
— Сколько снегу навалило, — сказал он. — Скоро настоящая зима.
Ребята поглядели в окно на старые березы, присыпанные снегом. Черные грачиные гнезда на березах накрылись белыми колпаками.
— Видите за фермой сосну? — спросил Павел Сергеевич.
— Видим, видим! — закричал хорошист Миша Чашин.
— Посмотрите на нее хорошенько, — попросил Павел Сергеевич.
Ребята с любопытством принялись рассматривать сосну, как будто ожидали, что Павел Сергеевич сейчас устроит с нею какой-нибудь фокус.
Но Павел Сергеевич ничего не устраивал, а сосна стояла не шевелясь, подпирала мудрой головой серое ковылкинское небо.
Эта сосна была знаменита. Ни в деревнях, ни в окрестных лесах не было дерева выше ковылкинской сосны, а медовый ее ствол был толще самой огромной бочки. Старики говорили, что сосна заколдована. В нее ни разу не попала молния. Другие, мелкие деревья июльские грозы крошили каждый год, а сосну обходили стороной.
— Это очень старая сосна, — сказал Павел Сергеевич. — И вот каждое утро, по дороге в школу, я думаю, что это про нее написал Лермонтов стихотворение… Послушайте.
На севере диком стоит одинокоНа голой вершине сосна.И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим,Как ризой, одета она.И снится ей все, что в пустыне далекой,В том крае, где солнца восход,Одна и грустна на утесе горючемПрекрасная пальма растет.Ребята помолчали, обдумывая стихотворение, а потом сразу стали спорить, про какую это сосну написано.
— Да не про нашу это!
— Про нашу! Про нашу!
— Погодите, — сказал Павел Сергеевич. — Давайте по порядку. Миша Чашин!
Второклассники замолчали. Хорошист Миша Чашин пользовался в классе авторитетом. Его уважали.
— Это не про нашу, — сказал Миша Чашин. — Нету горной вершины. Почему ничего не сказано про ферму, а ведь она под сосной?
Миша Чашин сел на место, и слово взял Коля Калинин.
— Горной вершины нет, зато есть бугорок, — сказал он. — Но дело не в этом. Стихотворение про сосну, которая стоит одиноко. Значит, и про нашу. Значит, это наша сосна спит и видит пальму.
— Пальму Меринову, — сказал Миша Чашин и засмеялся.
— Кокосовую! — закричал Коля Калинин. — Не тебя же во сне видеть!
— Спокойно! — сказал Павел Сергеевич. — Калинин, сядь. Говори, Вера.
— Это написано не про сосну, — сказала неожиданно Вера, — а про одинокого человека. Он стоит, и ему печально.
— Ну сказанула!
— Тогда б так и было написано: на голой вершине стоит человек!
— Ну ладно, — сказал Павел Сергеевич. — Хватит кричать. Я согласен с Верой. Поэт пишет стихотворение о сосне, а сам думает, конечно, о своей судьбе, о других людях. Мы читаем и тоже задумываемся о себе и о других. Вот так. Ну, начали рисовать.
— Чего рисовать?
— Как чего? Сосну, пальму, все, о чем написал Лермонтов.
— Вот это задание!
— Давайте лучше гипсовый нос!
Ребята задумались, стали вспоминать, как выглядит пальма. Только лишь Коля Калинин немедленно кинулся в бой.
— Во — сосна! — шептал он. — А во — пальма! Во — песок! Во — скала!
— Не спеши, — сказал ему Павел Сергеевич. — Продумай композицию.
Коля остановился на минутку и тут же снова зашептал:
— Во — снег идет! Прям на ветки! Прям на ветки! Во — гора! Во — ферма под горой, коровы, куры! Во — школа!
— Вера Меринова пойдет к доске рисовать цветными мелками.
— Повезло, повезло Верке, — бормотал Коля. — Во — лошадка везет сено. На возу мой папаня.
Тихо стало в классе. Слышался только приятный шорох карандашей да стук мела по грифельной доске.
Синяя северная гора, изрезанная скалами, изрытая пещерами, охватила полдоски, красным мелом наметила Вера сосновый ствол. Горел огненный ствол, оранжевые ветки уползали вверх и добирались чуть ли не до портрета знаменитого химика Менделеева, который висел над доскою. На верхушке, там, где у сосны голова, нарисовала Вера кружок, а в нем — песок, песок, горючий утес, одинокую — пальму. И так уж получилось, что листья ее были похожи на уши Пальмы Мериновой.
— Хорошо, — похвалил Павел Сергеевич. — А это кто такой под сосною?
— Песец, — ответила Вера. — Северный зверь.
— Очень хорошо, — подтвердил Павел Сергеевич.
Вера почти закончила рисунок и решила еще разок глянуть на ковылкинскую сосну. Она подошла к окну, и тут же все смешалось у нее в глазах.
За школьным забором бежал по улице Лешка Серпокрылов, а перед ним на веревке — Тишка, песец, северный зверь. Заприметив в окошке Веру, дошкольник остановился, поднял водопроводную винтовку, прицелился и, конечно, попал в самое сердце. Песец дернул веревку — дошкольник состроил нехорошую рожу и скрылся из глаз.
Из-за поворота тем временем появился новый человек — в овчинном полушубке, с зеленым сундучком на плече. Вера не видела его. Она так разволновалась, что еле дотянула рисунок до конца.
Павел Сергеевич поставил ей пятерку, посадил на место.
Тысячи мыслей проносились в голове Веры Мериновой, и из всех мыслей она выбрала одну, самую верную.
Вера написала записку и перекинула ее Коле Калинину:
«Готовься! Будет дело!»
К чему надо готовиться, Коля не понял и, какое будет дело, не знал, но все последние пять минут сидел как на иголках и готовился к делу.