Недосказанное
Шрифт:
Лиллиан назвала эту комнату Учетным залом.
Кэми боялась, что Лиллиан закроет дверь Ауримера перед ее носом, особенно, если учесть, что сейчас было настолько рано, что ей пришлось оставить Ржавого и Анджелу в бессознательном состоянии. Но Лиллиан, одетая в халат, открыла дверь, а затем, со смирением на лице, впустила Кэми внутрь. Она показала ей большой стол, который был сделан из темного дерева в форме полумесяца.
— Э-э, — сказала Кэми, — очень мило. Антиквариат?
Лиллиан возможно единственный человек в мировой истории, которая несмотря на все
Все в Разочарованном доле приходили почтить нас, — сказала она. — Это отчеты за четыреста лет, последние датируются тридцати двух летней давностью, когда наша власть был попрана.
Потому что родители Лиллиан, Линберны Ауримера, решили остановить Либернов, которые жили через долину в Аббатстве Монксхуд, и не дать им убивать людей. Они преуспели в этом, но отец Лиллиан умер, а мать Лиллиан навсегда осталась калекой. Мама Лиллиан приютила сына Монксхудов, Роба, в своем доме. И теперь снова назревала битва.
— Это как плата за аренду, — сказала Кэми, проводя рукой по содержимому, ей было интересно, но она прекрасно понимала, что должна быть осторожна.
— За исключением того, что чародейские семьи никогда не давали нам деньги, — сказала Лиллиан. — Мы обменивались услугами и ритуалами, кровью и браками. Многие чародеи переженились, так что теперь и сложно отследить их. Но отсюда можно начать, если ты намерена составить список потенциальных чародеев. Я думаю, что список будет достаточно длинным, что не приведет к чему-то очень важному. Но ты свободна тратить свое время.
– Она кивнула Кэми и покинула комнату.
— Ладно, — сказала Кэми в гулкой тишине, ее голос был тихим, как будто его придавили тяжелыми камнями. — Великолепно.
Она подтянула стул, на его спинке были вырезаны руки по обе стороны. Она села, не обращая внимания на то, что эти руки могут в любой момент пригвоздить ее к месту. Она вытащила свою верную записную книжку из бюстгальтера, достала сложенный желтый листок бумаги из отсека и прочла слова, неразборчиво написанные черным чернилами: Гита Прескотт: купила защиту для своих детей, предложив себя в качестве жертвы. Дата вверху 21 декабря 1821 год.
Кэми исписывала уже вторую страницу своей записной книжки датами и именами, когда услышала, как дверь в Учетный зал тихо отворилась.
— Доброе утро, Кэми, — сказал Эш своим самым очаровательным голосом.
Кэми не отводила взгляда от своей записной книги. Она была уверена, что ее уши покраснели от смущения и выдали ее.
— Доброе, — сказала она, откашлявшись.
— Я тут подумал, что, возможно, тебе пригодиться моя помощь.
Судьба настигла Кэми. Все шло своим чередом, пускай перепутано и смешано. Она не могла ничего изменить, а ей еще нужно было продолжить расследование.
— Пригодилась бы, — сказала она Эшу. — Принеси стул.
Эш, казалось, не был встревожен жутким состоянием своего стула, хотя он был намного выше Кэми, так что деревянные пальцы практически доставали до его плеч. Возможно, для Либернов это было благословением.
Кэми решила относиться к нему, как к потенциальному источнику информации, а не как к потенциальному источнику крайне смущающей ситуации, связанной с поцелуем.
— Эй, мальчик-чародей, — сказала Кэми, постучав по странице книги, которую она читала. — Что означает «домашний оберег»?
— Перерезание горла мужчины на первом заложенном камне дома, и захоронение его под порогом.
Кэми уставилась на него. Эш покраснел до корней волос.
— Прости, — сказал он. — Это запись 1902 года, да? Это, скорее всего, кровь животного. А если это относиться к дому чародея, то оберег более специализирован.
Кэми вспомнила о заклинании, которое создали ее мама вместе с мамой Джареда, Розалиндой, используя кровь и волос. Используя волос ее мамы.
— Можешь ли ты запретить кому-то входить в дом? — спросила она. — Если у тебя есть чья-то кровь или волос, мог бы ты создать заклинание специально направленное на них? Ты уже так делал, чтобы не пустить оба в Ауример?
Эш колебался.
— Ага.
— Сделай такой же для дома Анджелы и Ржавого. Для дома Холли. И моего.
— Я не могу, — сказал Эш. — Не могу не впускать другого колдуна. Он воспользуется магией против этого заклинания. Моя мама все время использует определенное количество энергии, чтобы обезопасить Ауример. Чтобы создать заклинание посильнее, для этого нужно будет убить кого-то.
— Потому что смерть источник силы, — пробормотала Кэми.
— Как и жизнь, — сказал Эш, его щеки по прежнему горели. Он уставился на книги. — Зависит от тебя, каким способом ты будешь добывать силу.
Должно быть выражение Кэми говорило само за себя, потому что Эш взорвался:
— Сначала, все было не так уж плохо.
Кэми подняла глаза от своих записей.
— Убийство не было плохим?
— Это были лишь животные, — сказал Эш. — Охота отца с сыном. Я хотел....он хотел проводить со мной время. Было такое ощущение, что мы такие одни в целом мире. Мои родители не разрешили мне дружить с людьми в школе, к тому же мы часто переезжали.
— Пока не вернулись сюда, — заметила Кэми, ее тон был резок. — И твой отец сказал тебе присматривать за источником твоего двоюродного брата. Так что в первый же день ты побежал в школьную газету и устроился на работу, и тебе хорошо удавалось притворяться, будто я тебе нравлюсь.
Эш склонил свою голову, обрамленную золотыми локонами.
— Кэми, — сказал он, приглушенным голосом. — Ты мне нравишься.
Кэми не знала, что ответить на это, поэтому она подождала, когда продолжит Эш.
— Это не было ложью, я не притворялся. Я просто делал кое-какие ужасные вещи. Я был не прав и сожалею об этом. Теперь я пытаюсь исправиться.
Эш должно быть считал Кэми ужасно осуждающей, как для девушки, которая накануне вечером самозабвенно целовалась с ним.
Кэми вгрызлась в кончик своего карандаша, отчаявшись из-за того во что превратилась ее жизнь.