Недосказанное
Шрифт:
Он посмотрел на неё с холодом во взгляде. Иногда он ненавидел её, так он сказал, и она была уверена, что сейчас он ненавидел её.
— Как пожелаешь, — сказал Джаред и отвернулся. Он установился у кухонной двери. — Спасибо за первую помощь, — добавил он. — Ты не должна была делать этого.
Эти слова были очень простыми. Они ничего не меняли. Но от них ей захотелось расплакаться. Но она не заплакала. Она наблюдала, как Джаред прошел мимо её мамы у ворот, и заметила, как её мама побледнела в тени Джареда.
Кэми засунула руку в карман и вытащила два предмета, которые лежали там. Она
ЧАСТЬ IV
ЗИМНЯЯ ПЕСНЯ
Меня порвали на двое и вот...
Мне не хватает так прежней меня...
— Эдна Сент-Винсент Миллей
Глава Четырнадцатая
Душу призови мою домой
Прошло уже несколько недель в поисках чародеев, когда Кэми проснулась и обнаружила, что мир побелел. Словно кто-то засыпал Разочарованный дол сахарной пудрой, превращая его пейзажи в огромный свадебный торт.
Кэми поворочалась в теплом гнезде из одеял, моргая от искрящейся белесости мира за окном. Её ресницы прилипли к щекам, а руку пригвоздила голова Томо.
Мама с папой провели ночь в криках друг на друга. Томо и Тен забрались к Кэми в постель да так там и остались, чтобы выслушивать весь этот ужас вместе.
Кэми заставила себя подняться в кровати. Томо занимал больше три четверти матраца, а Тен свернулся в подножье кровати, будто кот. Она видела, как другие семьи борются и разваливаются, но ей никогда и в голову не могло прийти, что нечто подобное могло случиться и с их семьей.
На снегу виднелась дорожка из темных следов, которая шла от их порога и убегала в неизвестном направление. Её мама уже ушла.
Скрип двери, ведущей в спальню, испугал Кэми. В комнату заглянул её отец, и Кэми увидела, что морщинки беспокойства между бровей разгладились, когда он увидел всех детей. Еще одно, что потрясло Кэми — это, что оба её родителя были не на шутку напуганы.
— Вот, что я называю — «снежный день»*, - сказал папа.
– Давайте лопать кашу с медом и пить горячий шоколад, и налепим каких-нибудь снежных чудиков. Ну как?
Томо проснулся, дико размахивая, как маленькая ветряная мельница, руками, оказавшись в ловушке кровати. Тен уже потягивался, выглядя бодрым и счастливым.
— Спасибо, пап, — сказал Кэми. — Но несмотря на твое щедрое и шоколадное предложение, я все-таки пойду в школу. Столько всего нужно сделать.
«Тебе их не найти», — сказала тогда Лиллиан Линбёрн. Но она ошибалась.
Похоже, что всех в городе посетила та же мысль, что и её отца. Перед школой стояло всего несколько детей, но школьный окна были темными, а двери заперты. В поле зрения Кэми не попался ни один из её друзей, за исключением Эша: Кэми представила, как Анджела приоткрыла один глаз, узрела снег и решила, что она официально впала в спячку.
Но здесь была Эмбер Грин и Кэми стащила один из её карандашей. Эш сказал, что мог бы воспользоваться имуществом Эмбер, чтобы убедиться, что они могли видеть Эмбер, не важно, какое заклинание она набросила, чтобы сделать себя невидимой. Эш так же согласился помочь Кэми.
— Мне кажется, твой план безумен, — заявил Эш.
Согласие Эша было очень важной частью.
— Преследование — это классика, — сказала ему Кэми. — Мой план изящен в своей простоте. А теперь пошли со мной.
Она жестом призвала Эша следовать за ней через школьные ворота. Она пошла по тропинке вдоль стены, по-видимому направляясь к Ауримеру, а потом жестом указала ему пригнуться.
Эш присел на корточки в обледенелой траве и бросил на Кэми еще один сбитый с толку, умоляющий взгляд. Кэми в ответ ободряюще улыбнулась и двинулась обратно на корточках вдоль стены, чтобы никто не видел их голов, высовывающихся из-за стены, когда они вернулись обратно в школу. Но перед тем как им осталось только завернуть за угол, Кэми остановилась. С её места ей были видны ворота и выходящих из них людей.
Эш подался вперед и его колено, одетое в джинсы, уперлось в её.
— Да что мы делаем-то?
— Тише, — шикнула на него Кэми. — Первое правило засады — не болтать в засаде! И у тебя уже неприятности, ибо ты не помнишь второго правила засады — ты должен был захватить пончики!
Эш погрузился в беспокойное безмолвие, которое он хранил, пока они следили за Эмбер Грин и её парнем, Россом Филипсом, свернувшими налево, выйдя из ворот, вместо того, чтобы идти в Разочарованный дол и разойтись по домам. Кэми вжалась в стену и взмолилась, чтобы они её не заметили, жестом указывая Эшу сделать то же самое.
Как только Эмбер с Россом ушли, Эш сказал:
— А что, если бы они хотели...эээ, ну ты поняла. Ну уединиться. — Его и без того от мороза порозовевшее лицо стало еще розовее. Он был таким красивым и таким смущенным, что невозможно было ему не улыбнуться.
— Ну тогда бы нам пришлось улепетывать со всех ног, — заверила его Кэми. — Обычно так это и происходит. Приходится прятаться в тени — и это зачастую самая дурацкая часть расследования.
— И сколько же расследований ты на самом деле завершила? — с сомнением в голосе спросил Эш.
Кэми решила не удостаивать его ответом. Она обогнула Эша и последовала за Эмбер и Россом, которые вскоре свернули прочь от стены, города и Ауримера. Их путь определенно шел к западу от города, где в основном находились заросшие сорняком поля. Они походили больше на торфяные болота, которые исполосовали тропинки из грязи, ведущие в никуда. Одна из таких тропинок привела в аббатство Монксхуд, в дом, где жили и убивали родители Роба.
Эмбер с Россом были темными фигурками на узкой улочке на фоне жемчужных ветвей, снежных шапок, укрывших подлесок, и сугробов вдоль тропинки, скрывающих ступеньки, и ворот. Очевидно, прошедшие в это утро здесь, телеги и машины внесли коррективы в зимний ландшафт, оставив темные борозды на белой поверхности. Эмбер и Росс каждый шли по такой борозде. Постепенно их силуэты стали размытыми, а потом внезапно исчезли, словно они смешались с пейзажем, растворились, как кубики сахара в стакане с горячим молоком.