Недостойный сын
Шрифт:
В принципе, ничего для меня нового, но… Добавить есть что! Сейчас или хрен поймёшь когда представиться такой шикарный случай, чтобы на людях и при заморских послах!
— Спасибо, Ваше Сияющее Величие! Правда, есть одна небольшая просьба… Я люблю Вашу дочь и прошу руки эканганды Ирисии Звейницилл, если она даст согласие связать со мной жизнь!
По залу пронёсся удивлённо-возбуждённый гул. Такого поворота никто не ожидал! Даже Тойбрел!
— Небольшая?! Вот сво… — начал он, но быстро исправился. — Своооо…еобразная просьба! Если… хм… моя дочь согласится, то я обдумаю…
— Я согласна! — резко встав, произнесла Ирисия.
— Понял уже.
— Пааап! — требовательно протянула девушка.
— Хорошо, — сдался он через пару мгновений, в сердцах хлопнув рукой по подлокотнику. — Уже подумал и решил: свадьбе быть, но при условии, что ридган Ликкарт Ладомолиус подпишет бумагу, в которой отказывается от трона и передаёт всю власть Ирисии Звейницилл после моей смерти. Условие обязательное!
— Легко! — согласился я. — Подпишу хоть сейчас и не глядя!
— Сын! — строго начала выговаривать мне Литария. — Такие серьёзные документы подписывать не глядя — преступление! Разберём каждый пункт и по несколько раз!
— Советница Торговли уже начала работать! — неожиданно рассмеялся Тойбрел. — Чувствую, что правильного человека в Совет ввёл! А теперь все в банкетный зал! Сегодня слишком много поводов, чтобы ограничиться одними официальными речами!
Заключительная. Божественный промысел
Объявление о свадьбе — это не сама свадьба. Убедился на собственном опыте. Почти четыре месяца было не до неё — очень много дел навалилось на всех по восстановлению мирной жизни в столице и ликвидации всех ячеек бесцветных по стране. Мы с Соггертом облазили весь Вертунг, не пропустив, кажется, ни одного мало-мальски крупного городка. Мама и отец с головой ушли в новые обязанности, практически не появляясь дома. Впрочем, сестра тоже мало от них отличалась в этом плане, с Ирисией на пару обустраивая первую бедняцкую школу и собирая книги для городской библиотеки. Время летело так, что не успели моргнуть, как уже полтора сезона остались позади. Но как бы то ни было, подготовка к свадьбе началась с лёгкой руки кангана, который в один прекрасный день, подгадав, когда мы все будем в столице, собрал нас и заявил, что если через две рундины свадьба не состоится, то он плюнет на свои обещания и передумает.
И тут началось светопреставление! Блин! Ну почему нельзя просто прийти в храм и под речи присмера Жанира стать мужем и женой?! Обязательно надо, чтобы «всё как у людей»… точнее, «как у канганов» было! Куча посольств, важных лиц и очень много шика! Хорошо, что у меня есть мама и сестра, которые вместе с невестой развили такую кипучую деятельность, что от них даже рыбы в заливе прятались, боясь, что и их тоже привлекут! В момент особенно сильных обострений «свадебной лихорадки» мы с отцом и будущим венценосным тестем просто сбегали из дворца в наше поместье и устраивали тихое пьянство с задушевными разговорами. Частенько просили «убежища» и Соггерт с Жаниром.
Но всему приходит конец! И вот я иду рядом с Ирисией, которая после нашего воссоединения расцветала всё больше и больше. Да! Кто бы что ни говорил, но у меня самая обворожительная в мире невеста! Особенно в этом платье цвета солнечного неба! Оно, кстати, первое, которое помогала шить Альда своей наставнице Игрифии.
Обычно венчание в храме Эрины Милостивой — богини жизни, покровительницы семейного очага и любви проводит её жрец. Но сегодня случай особый — сама эканганда выходит замуж. Церемонию
— Да будем сердцами и помыслами вместе! Будем искоренять ложь в наших душах, соединившись в единую! — наконец-то произносим мы слова клятвы.
— Будет так! — говорит присмер Жанир, высоко подняв свой посох. — Перед богами и людьми даю вам право называться мужем и женой!
Выходим из храма и идём сквозь ликующую толпу, осыпающую новобрачных цветами. Белоснежная открытая карета — фаэтон, кажется, запряжённая шестёркой таких же белоснежных лошадей, ожидает нас с Ирисией. И мы едем по столице, принимая поздравления от людей, многие из которых украсили свои дома по-праздничному. Гратилия ликует! Гратилия, забыв тяжёлые времена, как страшный сон, снова ожила!
И это было самое волнующее сегодня! Полное единение с людьми, которые благословляли нас с любимой и радовались, будто бы сами выходят замуж или женятся!
Потом банкет, подарки, много речей и тостов… Очень много речей и тостов! Ближе к полуночи, когда все гости уже были на хорошем «веселе», мы отбыли с Ирисией в теперь уже наши дворцовые покои. Кто там говорит про первую брачную ночь? Ерунда! Мы так устали, что хватило сил только раздеться и уснуть в объятиях друг друга! Зато первое брачное утро было отменным! И день тоже! Лишь ближе к вечеру смогли, насытившись друг другом, спуститься к гостям, продолжающим пир, растянувшийся аж на четыре дня.
Праздники закончились и опять начались будни. Хорошие дни перемешивались с неудачными, но последние нас не очень трогали — слишком мы были счастливы.
— Ликк… — подойдя сзади и положив мне свои тёплые ладошки на плечи, однажды тихо сказала Ирисия. — Мы не одни…
— Что, Ириска? Мои родители из поместья приехали?
— Нет… Я беременна. Вчера сомневалась, но теперь точно. Была у франга — он подтвердил.
Я резко повернулся, уставившись на неё и не зная, как реагировать. Нет! Я очень хотел ребёнка, и мы с любимой делали всё, чтобы он появился на свет, но одно дело представлять, а другое — знать, что он уже скоро будет… Растерялся!
— Ты… Ты не рад? — с дрожью в голосе спросила жена.
Рад ли я? Даже не понимаю, что должен чувствовать… Но посмотрев в такие любимые глаза Ирисии, вдруг ощутил, как внутри прорвало плотину эмоций!
— Я счастлив, Ирисочка! Очень! — схватил я её и закружил.
— Поставь меня, дурень! — взмолилась она. — И перестань дразнить этим странным словом! Сколько раз уже говорила!
— Не поставлю! На руках носить буду, пока не оторвутся!
После того дня во мне случился настоящий переклин, который Ирисия впоследствии называла «бешеный папанизм». Я постоянно вертелся рядом с женой, не давая ей ни минуты продыху от своей заботы. Наконец, не выдержав, она созвала «женсовет» из Литарии и Сарнии. Эта троица долго мне вдалбливала, не стесняясь в выражениях, что беременная женщина не инвалид, и не стоит себя вести с ней так, расшатывая и без того хрупкую нервную систему будущей мамы. Неохотно, но внял их доводам. Через рундину подобный выговор получил уже сам канган, с радостью попытавшийся занять освободившееся место няньки.