Недостойный сын
Шрифт:
— Я тут пожила немного и могу судить! Посмотрела б на тебя, как бы ты запел в моём городишке, оказавшись без сытой жизни при храме! Да что ты обо мне знаешь, чтоб умничать?!
Болтун неожиданно рассмеялся.
— Ха! Вот рассмешила! Прямо я тута только и делаю, что на перинах валяюся! И не в Гратилии я родился! С Его Безгрешием в другой стране познакомился, когда он ещё канмерта был, а не присмером. Дельце одно щекотливое случилось, вот после него мне службу и предложил, взяв с собой в Свободный Вертунг.
О тебе ж знаю
— Маром?! Он в столице?!
— Вижу, что помнишь.
— Да мы с ним вместе гнездо Теней в Сергуче брали, а потом ещё работорговцев, тайно промышляющих у нас, ловили! Славный он человек — жизнь мне спас!
— И про то ведаю. Найдём времечко — сведу к нему в гости, хотя в разъездах постоянно. Вот он про тебя и рассказывал. Хвалил сильно. Говорил, что умна и отважна, сунется туда, куда б не каждый воин полез, ради дела ни себя, ни других не щадит… Ну и внешне не образина. Я, стал быть, и предложил тебя. Раз ты здеся — значится, самому ри Соггетру и Его Безгрешию тож приглянулась.
— Это, выходит, что из-за тебя я в Гратилию из своей дыры попала? — немного опешив от новой информации, спросила Альда.
— Чуток. Из-за себя больше дослужилась до столицы. Вот только жалею теперь, что про Марома вспомнил. Не получается у нас тобой…
— За шлюху не держи — получится! Понимаю, когда раньше для дела дурной распутной девкой прикидывалась — на них никто подозрительно не косится и не проверяет — и в банду попадала. Потом наши снаружи лупят сволоту, а я изнутри главарей режу. Когда всё заканчивалось, то никто про мои «постельные похождения» в бандах и рта не раскрывал! С уважением относились! Как к равному бойцу! А ты в первый же день меня в один ряд с шалавами портовыми поставил!
— Вот оно чё… — задумчиво протянул Патлок. — Ну, извини, ежели не так выразился. Я тадысь думал, что охала по-взаправдашнему, ри Ликкарта ублажая…
— А если бы и так! Для безопасности своей страны надо? Сделаю, если поможет чьи-то жизни сохранить и ублюдков прихватить на родину покушающихся! Я и убивать не люблю, но острые ножи при мне! Ты, вон, тоже с сабелькой всегда… Давай тебя в гиргоповы извращенцы запишем? В тех, которые ради удовольствия умерщвлять любят с мыслями похотливыми?
Девушка неожиданно замолчала и ушла. Патлок вздохнул и, взяв недоделанную статуэтку, продолжил вырезать, о чём-то размышляя и хмуря лоб.
Альда сидела в своей комнатушке, грустно помешивая в кружке давно остывший отвар.
Не получается… Думала, что в Гратилии смогу раскрыться, работая с опытными
С виду разгильдяй, но как рыба в воде чувствует себя на рынке. Ему и торговки подмигивают, когда он им скабрёзные комплиментики отвешивает, и мужчины за руку здороваются, нужной информацией делясь. Все его, казалось, непрофессиональные действия имеют серьёзную подоплёку, которую она не видит. Не видит и злится!
Больше на себя, конечно, разочаровавшись в собственном уме. Как же раньше просто служилось — внедрилась в толпу нелюдей, сделала своё дело и снова в казармы тренироваться. А в Гратилии даже воры и те хитровывернутые! Тут интриги сплошные — некогда работать безопасникам! Или… служат, но не так, как привыкла? Решено! Стыдно, только ничего не поделать — надо идти к ри Соггетру и признаваться, что непригодна. Пусть лучше с позором обратно отправляет, чем серьёзное расследование испорчу.
Осторожный стук в дверь. Кого там ещё принесло ночью? Вскочив со стула, Альда внутренне собралась и, нацепив на лицо самое суровое выражение, пошла открывать.
На пороге стоял Патлок.
— Чего тебе ещё?
— Тута пряников с рынка принёс? Хочешь?
— Вначале прянички, а потом простыночка?
— Могу и за столом… Чаю попить, а не то, что ты, дурында, напридумывала! Держи! Я пошёл! — протянул Болтун холщовый мешочек, от которого соблазнительно-вкусно пахло. — Только долго их не храни — чёрствые ужо не такие будут.
— Ладно… — сказала девушка в спину уходящего напарника. — Проходи. Чая нет — есть малина с заморскими листьями. Щас заварю.
Долго сидели, запивая изумительные пряники и молча разглядывая друг друга.
— Я ж чё припёрся? — первым нарушил молчание Болтун. — Извиниться душевно, значится. За гулящую с первого дня не держал. Не распознал сразу, как тебе тут худо и вёл себя, словно всю жизнь в столице прожила. Совсем забыл, как первый год в Гратилии мыкался. Даже два раза сбежать хотел, сев на первый попавшийся кораблик, но в последний момент в порту передумывал… Сама ещё котомку не собрала?
— Есть мысли, — честно призналась Альда.
— А чё ж им не быть-то?! Большой город по-первости перемалывает в мясницкий фарш не токмо мозги, но и душу, а потом лепит из него нового горожанина. Из кого-то котлета с душком получается, а некоторых хоть на стол к кангану подавай! Тута от нас всё зависит. Ты девка правильная, сильная, но, главное, в себе всё не держи — сломаешься. Учись, стал быть, спрашивай! У меня аж присмер Жанир наставником был, а тебе, выходит, я достался. Не самый хороший вариант, но лучше, чем ничего.